1
Полуживое существо,
Но много помнит, и бывает,
Что место детства моего
Мне зеркало изображает:
Баку. Песчаные холмы
И желто-серый холм верблюда,
В тарелках — холмики долмы —
Мое излюбленное блюдо.
Баку. Его нагорный край.
Цветет кизил, багрянец сея.
И там, где караван-сарай,
Кровавый след шахсей-вахсея.
Внизу иной пейзажный пласт —
Сирень, и море, и торгпредство,
И что такое есть контраст
Усвоено, пожалуй, с детства.
Дома Европы здесь, где порт,
Домишки Азии в нагорье,
Один на всех — лишь ветер-норд,
Мазутом веющий и морем.
Под тяжестью кариатид
В венецианское окошко
На море девочка глядит,
А в нем иных планет окрошка.
Бульвар и Шихова Коса.
Волна меж жизнью и меж смертью.
Сейчас у зеркала глаза
Расцвечены хвалынской нефтью.
Стеклу не надо вспоминать, —
Кто вспоминает, тот не помнит.
Еще со мной отец и мать
И парус странствия не поднят.
Еще меня не мучит грусть,
Что станет родина чужбиной,
И лишь кариатиды груз
Слегка мою сутулит спину.
2
Чем дольше нахожусь вдали от места,
Где выросла, где улицы узки,
Тем реже нахожу себе я место
Свободное от въедливой тоски.
Она в меня, как соль морская, въелась,
И как от грецкого ореха сок,
Когда он зелен. А что морем пелось,
То утекло в береговой песок.
А то, что от песка того осталось,
В песочные часы перетекло,
А может быть, всему виною старость
И севера туманное стекло.
3
Темный день ноября — ни родины, ни чужбины.
Темный день ноября — ни следствия, ни причины.
Болен день глаукомой — где облако, где чалма?
Я не знаю, где дом мой и где я сейчас сама.
Темный день ноября еще не подсвечен снегом,
Этот день ноября еще не замечен в неком
Расслоенье эфира — на белый и голубой,
В раздвоении мира на берег и на прибой.
Сквозь дождя пелену, сквозь пленку дождя парного
Я не вижу страну, где сказала первое слово,
И не то чтобы моря, не вижу и рыбу в тазу,
В чьем серебряном взоре весь мир похож на слезу.
Нет, вернее, слеза подобна рыбьему глазу.
Нет, сегодня нельзя войти мне в ясную фазу,
Чтоб увидеть сквозь слово, коль так непрозрачен день,
Свет пространства былого и давнего времени тень.
Тень легла под глаза, из которых один незрячий.
Не поднять паруса, да и мускулы не напрячь, и, —
Мне не то чтобы моря, — и дождика не рассечь.
Полумертвое горе — полуживая речь.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)