Мертвые не исчезают
— они возвращаются.
Кто в Чехии, кто в Прусси, кто в Польше.
И здесь — повсюду мрамор и сирень…
Солдатам нашим памятников больше,
Чем сохранилось ныне деревень.
Вон хутор обветшалыми домами
Давно плывет в пустеющий закат.
И — обелиск, мерцает он в тумане
Так грустно-грустно, вроде виноват.
И, к утру нахоложенному глухи,
В сутулом одиночестве тоски
По десять раз успели сшить старухи
Одежду на смерть и связать носки.
А смерти нет, лишь годы воском тают
И люди тают в дымке мировой.
И кладбища родные зарастают
Чужою и слепою трын-травой.
По ней роса игольчится морозно,
Над ней шумят угрюмо тополя.
Где накренились кладбища, там грозно
Осиротели русские поля.
Куда б меня судьба ни уносила,
Я ни вблизи не понял, ни вдали,
Какая воля и какая сила
Нас убирает медленно с земли.
Неужто где-то беспричинно рады,
Хоть это ликованье не к добру,
В тот миг, когда я погребаю брата
Или теряю кровную сестру?
И век мой болен, и народ мой болен,
И сам я болен — ноша тяжела.
Как будто дума древних колоколен
Мне острым светом сердце обожгла.
(2 votes, average: 3,00 out of 5)