Ни на Юнгфрау, ни на Финстерааргорне еще не бывало человеческой ноги.
Вершины Альп… Целая цепь крутых уступов… Самая сердцевина гор.
Над горами бледно-зеленое, светлое, немое небо. Сильный, жесткий мороз; твердый, искристый снег; из-под снегу торчат суровые глыбы обледенелых, обветренных скал.
Две громады, два великана вздымаются по обеим сторонам небосклона: Юнгфрау и Финстерааргорн.
И говорит Юнгфрау соседу:
— Что скажешь нового? Тебе видней. Что там внизу?
Проходит несколько тысяч лет — одна минута. И грохочет в ответ Финстерааргорн:
— Сплошные облака застилают землю… Погоди!
Проходят еще тысячелетия — одна минута.
— Ну, а теперь?- спрашивает Юнгфрау.
— Теперь вижу; там внизу все то же: пестро, мелко. Воды синеют; чернеют леса; сереют груды скученных камней. Около них все еще копошатся козявки, знаешь, те двуножки, что еще ни разу не могли осквернить ни тебя, ни меня.
— Люди?
— Да; люди.
Проходят тысячи лет — одна минута.
— Ну, а теперь?- спрашивает Юнгфрау.
— Как будто меньше видать козявок,- гремит Финстерааргорн.- Яснее стало внизу; сузились воды; поредели леса.
Прошли еще тысячи лет — одна минута.
— Что ты видишь?- говорит Юнгфрау.
— Около нас, вблизи, словно прочистилось,- отвечает Финстерааргорн,- ну, а там, вдали, по долинам есть еще пятна и шевелится что-то.
— А теперь?- спрашивает Юнгфрау, спустя другие тысячи лет — одну минуту.
— Теперь хорошо,- отвечает Финстерааргорн,- опрятно стало везде, бело совсем, куда ни глянь… Везде и снег, ровный снег и лед. Застыло все. Хорошо теперь спокойно.
— Хорошо,- промолвила Юнгфрау.- Однако довольно мы с тобой поболтали, старик. Пора вздремнуть.
— Пора.
Спят громадные горы; спит зеленое светлое небо над навсегда замолкшей землей.
Февраль 1878
(1 votes, average: 5,00 out of 5)