Бритоголовая всходит луна.
Чует чумак,
От бессонья слеп:
Пометом дикого табуна
От корней до макушек
Пропахла степь.
Видит чумак:
Здесь копытом бил
Чубарый конь,
Тугой, как лук.
Этот конь еще под седлом не ходил,
А только в яругах топтал гадюк.
Когда над степью бунчук взлетал,
Казачий дозор набредал на табун,
Как от погони уйти, он знал —
Поджарый вожак и табунный вещун.
Б глубокие травы он вел косяк,
В поймы, где не гуляла косьба…
Не спит чумак,
Все чует чумак,
Скрипит на ухабах его гарба,
Над ним ковыльная ходит степь,
Под ним — земля тверда, как мозоль.
Везет он в Крым свой кровный хлеб
В обмен на сушеную воблу и соль.
Пана Старицкого холоп,
Согбенный в дугу
Под его батогом
Не хлеб и не соль,
А тесовый гроб
Заработает он своим горбом.
Но останется в поросли,
Словно злость,
Как полынь, горька,
Крепка, как пот,
Соль, что въедалась
В самую кость
И просолила чумацкий род.
Прошли табуны,
Как проходят века.
Ярую силу гнев породил,
Вилы пузатому пану в бока,
Поплевав на ладони
Мой прадед всадил.
Степнячку босую кинул в седло
И навсегда покинул село.
Но сын его
В руки взял оселок,
Серп наточил и остался тут.
Он будет панам вставать поперек,
И Поперечным его нарекут.
Ему по ночам будет сниться гульба,
Лихая беда поджидать у крыльца,
Пока не подарит ему судьба
Седло конармейца и шашку бойца.
И он, врагам своим наперерез,
Пойдет по земле, сжав кулаки,
Пока не подкараулит его обрез
У Черного брода степной реки.
Но сын его, Стало быть, мой отец,
Как должно, отдаст земле его прах.
И соль, тяжелая, как свинец,
Осядет в моих молодых костях.
И брови — спарованные ястреба
— Взметнутся к небу. И в облаках,
Расправив крылья, Иная судьба
Окинет пройденный родом шлях:
Костями пращуров сдобренну степь,
Солью приправленный чернозем,
Где поднимается новый хлеб
И новое солнце зернится в нем.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)