Ни божества, ни смертного, ни твари не встретишь на ноябрьском тротуаре. А ночь — как дама пик: надежды нет на «тройку» и «семерку» —
Стихотворения поэта Ряшенцев Юрий Евгеньевич
Скрипки замирали в нюансах, улыбалася ты… Из Петра Лещенко. Эта жизнь была не мед, но восхищала иногда: выдавала крупный куш при мелких шансах… О,
В нищете, в разоренье, в гнилом городском непотребстве все равно наступает момент, — чаще с первой звездой, — когда хочется Богу спасибо сказать при
Там часовщик поверх усов глядит, молчит: скажи на милость, сломали стрелки у часов, а время не остановилось. И девочка, четвертый год спускающаяся к Майдану,
На склонах движущихся лестниц, пожалованных в чудеса, моих приземистых ровесниц Вам не запомнились глаза? Вот верный шанс на торжество средь юных модниц и прелестниц!
Светлый кобальт вечерней речной воды. Май и расцвел как будто, да вот зачах. Чайки то круто падают, то поды- маются без добычи в кривых
Бежит студент по саду Мандельштама. Как он бежит — уверенно, упрямо! Все группы мышц — в прекрасном единенье. Так отчего в глазах его —
Как объяснить веселую свободу, с какой ушел он? Мертв, но не забыт: причастность к человеческому роду недолгое бессмертие сулит. Как бродит жизнь! Какую битву
Виток золотистого ветра над шапкой из алого фетра. Прекрасна моя одноклассница! И полдень — как будто с иконы. И где-то поют геликоны иль тубы
Сванский напев начинает полет. Будем же счастливы, будем! Птица не плачет. А волк не поет. Вот что даровано людям! Может быть, в сонмище диких
Как жаль, что чиновник несведущ и толст, и нелюбознателен адресный стол в морском городке, и, видать по всему, одно остается — искать самому. В
Я совсем изнемог от бесовских бесед с книгочеем. Захотелось летать — я спустился вдоль сосен к качелям. Лунный окунь плескался в пруду, да известно,
Голубое с палевыми облаками небо русских икон… Это там, на Урале или на Каме. Ухает геликон. И хоронит допившегося соседа преданная родня. И с
По небу что-то странное летело: научно-фантастический фантом! И кто-то мне сказал, что это тело есть лебедь. В это верилось с трудом. Обычное летающее блюдце.
А ценность жизни все виднее, когда с теченьем дней друзья прохладней и вернее, ровесники мудрей. Сильней горчит живая влага, когда осталась треть, и невеселая