Вдоль тянущихся длинно и нелепо
кирпичных стен трамвайного депо,
вдоль древнего вороньего вертепа
(и княжеской усадьбы, a propos,
как выразились бы ее владельцы)
идешь, идешь, а осени все нет,
и лист в своем, хотя и желтом, тельце
несет еще почти июльский свет.
Но эта блеклость предвечерней тени
под крымскою почти голубизной —
залог каких-то новых обретений,
немыслимых в июньский ярый зной.
Расставшись с беспощадными друзьями,
найдя в былых приятелях врагов,
идешь к закамуфлированной яме,
как тихий мамонт на заре веков.
Нет, мудрости незнанье — не помеха,
да велика ли мудрость? Вот в чем суть.
Забыта альфа и темна омега,
но путь меж ними — Боже, что за путь!
И все его невзрачные пейзажи
исполнены поэзии такой,
что сделаны не мастерской и даже
не гениальной пьяною рукой,
а Кем-то, Кто, быть может, и притворно,
но предоставил нас самим себе,
но, что ни создает, — нерукотворно
и в городе, и в мире, и в судьбе.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)