Когда бы я имел лорнет И звался именем Марии, Я запустил бы в Вас, поэт, Тяжелым камнем Ассирии.
Стихотворения поэта Шилейко Владимир Казимирович
Господь мой! Видишь, как Тебе Все сердце, вся душа открыты, В одной возвышенной мольбе, В благословляющей, излиты. Ты наделил мои года Однообразною дремотой, Упорством
Сияя светом диадем, Два лучших сердца в дланях Бога Хранят томящийся Эдем, Свершают стражу у порога. Они глядят на мир живых, Неопалимы в белом
Лети, летящая, лети! Ее теперь не остановишь, И на подкупленном пути И в Чермном море не изловишь. Уже не тщитесь! Ей одной Дано от
Увял, увял цветущий мир, — О вы, осенние мятели, Скажите струнам гневных лир, Какие розы облетели! О только, сердце, помни ты В том вешнем
Все — тишина, и все — покой. Безмолвный час глубок и долог… Твоей ли нежащей рукой Развернут сумеречный полог? Без силы вышел на крыльцо.
Опять, опять ты появился! Деревянный старый дом! Здесь Пушкин в древности родился И написал стихов здесь том! Ведь я такой же одинокий Как и
Ты думаешь, свечи скромней горят Под черной, стыдной маской? Ты думаешь, их тягучий яд Покажется только сказкой? А тот (я имя его забыл), Вчерашний,
Я помню. Слышишь ли меня? Я помню. Не прощай, не надо. Возврату тягостного дня Уже не будет сердце радо. Я подымаю в темноте Зовущий
Томительно люблю цветы, Старинной, длительной любовью, Люблю их крепкие листы, Живущие зеленой кровью. Благоговея, чуть дыша, Я разворачиваю свиток Пафосских лилий, чья душа —
1 О, речной затон! В неподвижных камышах Пена белеет… 2 Улетел мой сон! Только ирис, голубой, все еще ярок… 3 Опадает лист! Унесет еще
Нет, ты только подумай, какая тоска! А ведь, может быть, это — последний вечер, А ведь, может быть, завтра моя рука Не протянется больше
«Наклонись, обрадуйся, исчезни!» Его любовь переборолась, Его восторг перегорел, И странно слышать мертвый голос, Зовущий радостный удел. Но в нем одном могу найти Все,
Что вспоминать, о чем жалеть? Судьба последнее гадает. А я люблю еще глядеть, Как в небе хмурый облак тает. И на стемневшем берегу Люблю
В простосердечии, на воздухе целебном И тихой памятью овеян глубоко — Ты стал совсем земным, ты стал совсем волшебным, Зашедший странно-далеко! Ты внемлешь водопад
О, этот горький первый том, Ничтожный, может, — и любимый, Доставшийся с таким трудом, С такою ревностью хранимый: Художества высокий бред Или ошибка за
Больного сердца переливы, Чужой не тронуты рукой, И этот, долгий и ленивый, Почти что царственный покой, — Все, что приснилось в странной неге, —
Ты замечал, как в вечер строгий, Прощальной ласкою Харит, Горючий камень при дороге Огнями красными горит? Так мне былое возвращает Неповторимые черты, Так память
Седенький книжный торговец Хмурые книги раскрыл, Мудростью пыльных пословиц Серое сердце кормил. Так утешительных мало — Только одна и мила: «Если бы молодость знала,
Я не ищу приветствий черни И пышной жизни не хочу, — Брожу по улицам вечерним, Пустые песни бормочу. Сурова бедная порфира, Невелика земная честь,
Душа бездетна и убога — Ты знала все, когда входила, Когда запела у порога Двумя размахами кадила. О чем же плачешь так звеняще, В
Тысячелетний шаг вигилий — А мы не кончим этот пир: Ночь, из фиала черных лилий, Дурманом опоила мир. И в этой косности миража Разуверенье
Глаза, не видя, смотрят вдаль, Знакомой болью ноет тело, — Какая острая печаль, Тоска какая налетела! И что случилось? — Все равно, Сам позабыл…
Здесь мне миров наобещают, Здесь каждый сильный мне знаком, И небожители вещают Обыкновенным языком. Степенный бог проведать друга Приходит здесь: поклон, привет — И
Каким еще заговорю с тобою Особенным, нездешним языком, Каких миров какую весть открою, Другой судьбы пленительный закон? …А посмотри: в осенней светлой луже Как
Как орлиные крылья, раскрылся Коран, Завернувшийся в луны поклялся о Боге — И душа ужасалась на страшном пороге, И душа трепетала от пламенных ран.