Тяжелый день… Ты уходил так вяло… Я видел казнь: багровый эшафот Давил как будто бы сбежавшийся народ, И солнце ярко на топор сияло. Казнили.
Стихотворения поэта Случевский Константин Константинович
Припаи льда все море обрамляют; Вдали видны буран и толчея, Но громы их ко мне не долетают, И ясно слышу я, что говорит хвоя.
О ночь! Закрой меня, когда — совсем усталый Кончаю я свой день. Кругом совсем темно; И этой темнотой как будто сняты стены: Тюрьма и
Вот с крыши первые потеки При наступлении весны! Они — что писанные строки В снегах великой белизны, В них начинают проявляться Весенней юности черты,
Когда я был жрецом Мемфиса Тридцатый год, Меня пророком Озириса Признал народ. Мне дали жезл и колесницу, Воздвигли храм; Мне дали стражу, дали жрицу
О, если б мне хоть только отраженье, Хоть слабый свет твоих чудесных снов, Мне засветило б в сердце вдохновенье, Взошла заря над теменью годов!
Вот она, великая трясина! Ходу нет ни в лодке, ни пешком. Обмотала наши весла тина,- Зацепиться не за что багром… В тростнике и мглисто,
Когда обширная семья Мужает и растет, Как грустно мне, что знаю я То, что их, бедных, ждет. Соблазна много, путь далек! И, если час
Он не любил еще. В надежде благодати Он шел по жизни не спеша, И в нем дремала сладким сном дитяти Невозмущенная душа. Еще пока
Да, удивительные, право, шутки света Есть в пейзаже зимнем, нам родном! Так иногда равнина, пеленой снегов одета, Богато зарумяненная солнечным лучом, Какой-то старческою свежестью
Как много очерков в природе? Сколько их? От темных недр земли до края небосклона, От дней гранитов и осадков меловых До мысли Дарвина и
Воспоминанья вы убить хотите?! Но — сокрушите помыслом скалу, Дыханьем груди солнце загасите, Огнем костра согрейте ночи мглу!.. Воспоминанья — вечные лампады, Былой весны
Всегда, всегда несчастлив был я тем, Что все те женщины, что близки мне бывали, Смеялись творчеству в стихах! Был дух их нем К тому,
Пред великою толпою Музыканты исполняли Что-то полное покоя, Что-то близкое к печали; Скромно плакали гобои В излияньях пасторальных, Кружевные лились звуки В чудных фразах
Да, ночью летнею, когда заря с зарею Соприкасаются, сойдясь одна с другою, С особой ясностью на памяти моей Встает прошедшее давно прожитых дней… Обычный
Есть страшные ночи, их бог посылает Карать недостойных и гордых сынов, В них дух человека скорбит, изнывает, В цепи несловимых, томительных снов. Загадочней смерти,
В поле борозды, что строфы, А рифмует их межа, И по ним гуляют дрофы, Чутко слух насторожа. Уж не оборотни ль это Поднялись? И
Что, камни не живут? Не может быть! Смотри, Как дружно все они краснеют в час зари, Как сохраняют в ночь то мягкое тепло, Которое
Я люблю тебя, люблю неудержимо, Я стремлюсь к тебе всей, всей моей душой! Сердцу кажется, что мир проходит мимо, Нет, не он идет —
Как эти сосны древни, величавы, И не одну им сотню лет прожить; Ударит молния! У неба злые нравы, Судьба решит: им именно — не
Что вы, травки малые, травки захудалые, Вышли вдоль дороженьки под обод, под ноженьки? Капельки блестевшие, в ливне прошумевшие, Что поторопилися — в озеро пролилися?
Ох! Ответил бы на мечту твою, Да не срок теперь, не пора! Загубила жизнь добрых сил семью, И измает ночь до утра. Дай мне
Градины выпали! Счета им нет… Подле них вишен обившийся цвет… В царственном шествии ранней весны, В чаяньи смерти смертельно бледны, Бедные жертвы и их
Ты понимаешь ли последнее прости? Мир целый рушится и новый возникает… Найдутся ль в новом светлые пути? Весь в неизвестности лежит он и пугает.
Нет! Слишком ты тешишься счастьем мгновенья И слишком уж странно ты с жизнью в ладу… Безумец! За правду приняв исключенья, Ты весел бываешь день
В темноте осенней ночи — Ни луны, ни звезд кругом, Но ослабнувшие очи Видят явственней, чем днем. Фейерверк перед глазами! Память вздумала играть: Как
Толпа в костеле молча разместилась. Гудел орган, шла мощная кантата, Трубили трубы, с канцеля светилось Седое темя толстого прелата; Стуча о плиты тяжкой булавою,
Малость стемнело, девица поет, Машет платочком, ведет хоровод; Ходят над грудью и ленты и бусы. Парни опешили! Экие трусы! Будто впервые признали они Этих
С кленами неклен взрастает. Спор у деревьев идет! Неклену клен объясняет: «Хрупкий вы, слабый народ! Ваши стволы не выносят Стойки под крышей гумна, Сами
Стоит народ за молотьбою; Гудит высокое гумно; Как бы молочною струею Из молотилки бьет зерно. Как ярок день, как солнце жгуче! А пыль работы
Какая дерзкая нелепость Сказать, что будто бы наш стих, Утратив музыку и крепость, Совсем беспомощно затих! Конечно, пушкинской весною Вторично внукам, нам, не жить:
Из твоего глубокого паденья Порой, живым могуществом мечты, Ты вдруг уносишься в то царство вдохновенья, Где дома был в былые дни и ты! Горит
Между окон высокого дома, С выраженьем тоски и обиды, Стерегут парчевые хоромы Ожерельем кругом карьятиды. Напряглись их могучие руки, К ним на плечи оперлись
Что за вопросы такие? Открыть тебе мысли и чувства!.. Мысли мои незаконны, желания странны и дики, А в разговорах пустых только без толку жизнь