Тарелка сменилась коробкой. Тоскливый радиовой сменился беседой неробкой, толковой беседой живой. О чем нам толкуют толково те, видящие далеко, какие интриги и ковы изобличают
Стихотворения поэта Слуцкий Борис Абрамович
Человечеству любо храбриться. Людям любо греметь и бряцать, и за это нельзя порицать, потому что пожалуйте бриться — и уныло бредет фанфарон, говорун торопливо
Вожди из детства моего! О каждом песню мы учили, пока их не разоблачили, велев не помнить ничего. Забыть мотив, забыть слова, чтоб не болела
Каждое утро вставал и радовался, как ты добра, как ты хороша, как в небольшом достижимом радиусе дышит твоя душа. Ночью по нескольку раз прислушивался:
Постепенно проволоку-колючку, международную язву-злючку, ограждавшую столько сердец и голов, сматывают с колов. Столько раз давившая, словно танки, рвавшая, словно псы, в куски, переплавлена в
Небрежение жизнью: молча, без качания прав изо всей умирали мочи, прав кто или не прав, холост кто или многодетен, обеспечен или беден. Не цеплялись,
Дело, что было Вначале,- сделано рядовым, Но Слово, что было Вначале,- его писаря писали, Легким листком оперсводки скользнувши по передовым, Оно спускалось в архивы,
Перед войной я написал подвал про книжицу поэта-ленинградца и доказал, что, если разобраться, певец довольно скучно напевал. Я сдал статью и позабыл об этом,
На перекрестке пел калека. Д. Самойлов Ползет обрубок по асфальту, какой-то шар, какой-то ком. Поет он чем-то вроде альта, простуженнейшим голоском. Что он поет,
Я отзывчив на одобрения, как отзывчивы на удобрения полосы нечерноземной неприкаянные поля: возвращает сторицей зерна та, удобренная, земля. А на ругань я не отзывчив,
Евреи хлеба не сеют, Евреи в лавках торгуют, Евреи раньше лысеют, Евреи больше воруют. Евреи — люди лихие, Они солдаты плохие: Иван воюет в
Разрывы авиабомб напоминают деревья. Атомные взрывы напоминают грибы. Что ж! К простому от сложного проистекает кочевье нашей судьбы. Следующая гибель будет похожа на плесень,
Под этим небом серым, что дождиком сечет, контроль приходит верам, теориям — учет. Смывает неумолчный дождь клочки газет, следы чернил, все то, что неумолчный
Все слабели, бабы — не слабели,- В глад и мор, войну и суховей Молча колыхали колыбели, Сберегая наших сыновей. Бабы были лучше, были чище
Что-то физики в почете. Что-то лирики в загоне. Дело не в сухом расчете, дело в мировом законе. Значит, что-то не раскрыли мы, что следовало
Лошади умеют плавать, Но — не хорошо. Недалеко. «Глория» — по-русски — значит «Слава»,- Это вам запомнится легко. Шел корабль, своим названьем гордый, Океан
И лучшие, и худшие, и средние — И лучшие, и худшие, и средние — весь корпус человечества, объем — имели осязание и зрение, владели
Деревня, а по сути дела — весь. История не проходила здесь. Не то двадцатый век, не то двадцатый до Рождества Христова, и стрельчатый готический
От имени коронного суда Британского, а может быть, и Шведского, для вынесенья приговора веского допрашивается русская беда. Рассуживает сытость стародавняя, чьи корни — в
Я в таком селе поселился, где никто мне в душу не лез. Было весело — веселился. Было грустно — рыдал до слез. Столько было