Проходила весна по завьюженным селам, По земле ручейки вперегонки текли, Мы пускали по ним, голубым и веселым, Из отборной сосновой коры корабли. Ветерок паруса
Стихотворения поэта Солоухин Владимир Алексеевич
Итак, любовь. Она ли не воспета, Любви ль в веках не воздано свое! Влюбленные великие поэты «Сильна, как смерть» твердили про нее. К тому
Вдоль берегов Болгарии прошли мы… Я все стоял на палубе, когда Плыла, плыла и проплывала мимо Ее холмов прибрежная гряда. Волнистая — повыше и
Ах, мечтатели мы! Мало было нам розовой розы, Сотворили, придумали, вывели наугад Белых, чайных, махровых, Багровых, янтарных и черных, Желтых, словно лимон, И пурпурных,
С ними ходила клуша, Прятала в дождь под крылья. Они не любили лужи И умывались пылью. Много ли в жизни нужно В раннюю пору
После первых крещений в Тулоне Через реки, болота и рвы Их тянули поджарые кони По Европе до нашей Москвы. Их сорвали с лафетов в
Седьмую ночь без перерыва В мое окно стучит вода. Окно сквозь полночь сиротливо, Должно быть, светит, как звезда. Вовек не станет путеводной Звезда ненастная
Я тех мест святыми не считаю, Я от тех лесов почти отвык. Там по мне, наверно, не скучает Очень звонкий маленький родник. Он пропах
Я как бы под дамокловым мечом. Тяжелый меч. Готовый оборваться со слабой нитки И пронзить насквозь, Лежи под ним. Уж грудь обнажена. Душа обнажена,
Профаны, Прежде чем съесть гранат, Режут его ножом. Гранатовый сок по ножу течет, На тарелке красная лужица. Мы Гранатовый сок бережем. Обтянутый желтою кожурой,
Возвращаюсь туда, Где троллейбусы ходят И люди, Запылиться боясь, На себя надевают чехлы. Скоро ванну приму. Скоро стану подвержен простуде. Мне горячую землю Заменят
Бывает так: в неяркий день грибной Зайдешь в лесные дебри ненароком — И встанет лес иглистою стеной И загородит нужную дорогу. Я не привык
Колодец вырыт был давно. Все камнем выложено дно, А по бокам, пахуч и груб, Сработан плотниками сруб. Он сажен на семь в глубину И
Б. П. Розановой Пусть вороны гибель вещали И кони топтали жнивье, Мужскими считались вещами Кольчуга, седло и копье. Во время военной кручины В полях,
Человек пешком идет по земле, Вот сейчас он правую ногу Переставит еще на полметра вперед. А потом — еще на полметра вперед Переставит левую
Мне позабыть уже не рано, Как сапоги на марше трут. Рука, отвыкнув от нагана, Привыкла к «вечному перу». С шинели спороты петлички, Других не
Бездонна глубь небес над нами. Постой пред нею, подожди… Над августовскими хлебами Сверкают звездные дожди. Не зная правильной орбиты, Вразброд, поодиночке, зря Летят из
Зверей показывают в клетках — Там леопард, а там лиса, Заморских птиц полно на ветках, Но за решеткой небеса. На обезьян глядят зеваки, Который
В своих сужденьях беспристрастны Друзья, чье дело — сторона, Мне говорят: она прекрасна, Но, знаешь, очень холодна. Они тебя не разгадали, Тебя не поняли
С жадностью всосаны В травы и злаки Последние капельки Почвенной влаги. Полдень за полднем Проходят над степью, А влаге тянуться В горячие стебли. Ветер
Мечтой, корыстью ли ведомый, Семью покинув и страну, Моряк пускался в путь из дома В бескрайную голубизну. Мир неизведан и безмолвен. Ушел фрегат, пропал
Прадед мой не знал подобной резвости. Будучи привержен к шалашу. Все куда-то еду я в троллейбусе, И не просто еду, а спешу. Вот, смотрите,
Сегодня утром я заканчивал стихотворение И долго мучился над словом, которое не хотело приходить. Я брал слова и пробовал их: На вес, На вкус,
На смирной лошади каурой (Куда влеком и кем гоним?) Стоит у камня витязь хмурый, И три дороги перед ним. Летят над русскою равниной За
Дорогами густо оплетены Просторы страны, что лежат, широки. Ездят и ездят по дорогам страны, Как солдаты, зеленые грузовики. Но когда приехали в нашу столицу
Давным-давно известно людям, Что при разрыве двух людей Сильнее тот, кто меньше любит, Кто больше любит, тот слабей. Но я могу сказать иначе, Пройдя
Последний блик закатного огня Нахлынувшая туча погасила. «Вы любите природу?»- у меня Восторженная спутница спросила. Я промолчал растерянно в ответ На тот вопрос бессмысленный
(Из П. Боцу) У памяти моей свои законы, Я рвусь вперед, стремителен маршрут, Ее обозы сзади многотонны, Скрипят возы и медленно ползут. Но в
В лесу еловом все неброско, Приглушены его тона. И вдруг белым-бела березка В угрюмом ельнике одна. Известно, смерть на людях проще. Видал и сам
Дорога влажною была, Когда зима сюда пришла, И легкий след моей любимой, И даже рубчики калош С земли морозной не сотрешь, Застыло все, и
Велели очерк написать О свиноферме мне. Давно затихли голоса Столичные в окне. Давным-давно соседи спят, А я еще сижу. Про сало цифры говорят —
Мы сидим за одним, Пусть не круглым, столом, Англичанин, русский, немец, француз (Как в каком-нибудь анекдоте). Мы говорим про одни и те же вещи,
Спросили про цветок любимый у меня. Вы что, смеетесь? Будто бы возможно Из тысячи любимейших предметов Назвать наилюбимейший предмет. И вообще, Задумывались вы Над
О том, что мы сюда не прилетели С какой-нибудь таинственной звезды, Нам доказать доподлинно успели Ученых книг тяжелые пуды. Вопросы ставить, право, мало толку
Все смотрю, а, верно, насмотреться На тебя до смерти не сумею. Меж подруг своих, красивых тоже, Ты как лебедь в стае шумных уток. Лебедь,
«Журавли улетели, журавли улетели! От холодных ветров потемнела земля. Лишь оставила стая средь бурь и метелей Одного с перебитым крылом журавля». Ресторанная песенка. Много
У тихой речки детство проводя, Про Волгу зная только понаслышке, Среди кувшинок весело галдят Народ забавный — сельские мальчишки. И мне сначала было невдомек,
Безмолвна неба синева, Деревья в мареве уснули. Сгорела вешняя трава В высоком пламени июля. Еще совсем недавно тут Туман клубился на рассвете, Но высох
Лесная узенькая тропка Вела девчонку от людей. Девчонка оглянулась робко, И стало очень страшно ей. Седые космы елей черных, Сторожкий шорох за спиной, И
В храме — золоченые колонны, Золоченая резьба сквозная, От полу до сводов поднимались. В золоченых ризах все иконы, Тускло в темноте они мерцали. Даже
Глухая ночь сгущает краски, И поневоле страшно нам. В такую полночь без опаски Подходят волки к деревням. Зачем-то совести не спится, Кому-то хочется помочь.
Журавли, наверно, вы не знаете, Сколько песен сложено про вас, Сколько вверх, когда вы пролетаете, Смотрит затуманившихся глаз! Из краев болотных и задебренных Выплывают
От меня убегают звери, Вот какое ношу я горе. Всякий зверь, лишь меня завидит, В ужасе, Не разбирая дороги, Бросается в сторону и убегает
Ты за хмурость меня не вини, Не вини, что грущу временами, Это просто дождливые дни, Это тучи проходят над нами. Ты ведь веришь, любимая,
Вышло солнце из-за леса, Поредел туман белесый, И в деревне вдоль реки Закудрявились дымки, На цветок, росой омытый И навстречу дню раскрытый, Опускается пчела.
По дороге лесной, по широкому лугу С дальнобойким ружьем осторожно иду. Шарит ствол по кустам, озирает округу, И пощаду в себе воплотив и беду.
На базаре квохчут куры, На базаре хруст овса, Дремлют лошади понуро, Каплет деготь с колеса. На базаре пахнет мясом, Туши жирные лежат. А торговки
Забор отменно прочен и колюч, Под облака вздымается ограда… Старик уйдет, в кармане спрятав ключ От леса, от травы и от прохлады. А я,
В глазах расплывчато и ало, На взмахе дрогнула рука. Ты как стрела, что в грудь попала Пониже левого соска. Несется дальше грохот брани, А
Она полна задорных соков, Она еще из молодых, И у нее всегда до срока Срывают жесткие плоды. Они растут как будто наспех И полны