Обнявшися дружно, сидели С тобою мы в легком челне, Плыли мы к неведомой цели По морю при тусклой луне. И виден, как сквозь покрывало,
Стихотворения поэта Толстой Алексей Константинович
Грядой клубится белою Над озером туман; Тоскою добрый молодец И горем обуян. Не довеку белеется Туманная гряда, Рассеется, развеется, А горе никогда!
В колокол, мирно дремавший, с налета тяжелая бомба Грянула. С треском кругом от нее разлетелись осколки, Он же вздогнул — и к народу могучие
Нас не преследовала злоба, Не от вражды иль клеветы — От наших дум ушли мы оба, Бежали вместе, я и ты. Зачем же прежний
Как здесь хорошо и приятно, Как запах дерев я люблю! Орешника лист ароматный Тебе я в тени настелю. Я там, у подножья аула, Тебе
Ты клонишь лик, о нем упоминая, И до чела твоя восходит кровь — Не верь себе! Сама того не зная, Ты любишь в нем
Сквозит на зареве темнеющих небес И мелким предо мной рисуется узором В весенние листы едва одетый лес, На луг болотистый спускаясь косогором. И глушь
Ты знаешь край, где все обильем дышит, Где реки льются чище серебра, Где ветерок степной ковыль колышет, В вишневых рощах тонут хутора, Среди садов
Запад гаснет в дали бледно-розовой, Звезды небо усеяли чистое, Соловей свищет в роще березовой, И травою запахло душистою. Знаю, что к тебе в думушку
Двух станов не боец, но только гость случайный, За правду я бы рад поднять мой добрый меч, Но спор с обоими — досель мой
Тебя так любят все! Один твой тихий вид Всех делает добрей и с жизнию мирит. Но ты грустна; в тебе есть скрытое мученье, В
Деревцо мое миндальное Все цветами убирается, В сердце думушка печальная Поневоле зарождается: Деревцом цветы обронятся, И созреет плод непрошеный, И зеленое наклонится До земли
Колышется море; волна за волной Бегут и шумят торопливо… О друг ты мой бедный, боюся, со мной Не быть тебе долго счастливой: Во мне
Кто веслом так ловко правит Через аир и купырь? Это тот Попович славный, Тот Алеша-богатырь! За плечами видны гусли, А в ногах червленый щит,
Если хочешь быть майором, То в сенате не служи, Если ж служишь, то по шпорам Не вздыхай и не тужи. Будь доволен долей малой,
Судя меня довольно строго, В моих стихах находишь ты, Что в них торжественности много И слишком мало простоты. Так. В беспредельное влекома, Душа незримый
Средь шумного бала, случайно, В тревоге мирской суеты, Тебя я увидел, но тайна Твои покрывала черты. Лишь очи печально глядели, А голос так дивно
С ружьем за плечами, один, при луне, Я по полю еду на добром коне. Я бросил поводья, я мыслю о ней, Ступай же, мой
Из Индии дальной На Русь прилетев, Со степью печальной Их свыкся напев; Свободные звуки, Журча, потекли, И дышат разлукой От лучшей земли. Не знаю,
Лишь только один я останусь с собою, Меня голоса призывают толпою. Которому ж голосу отповедь дам? В сомнении рвется душа пополам. Советов, угроз, обещаний
К страданиям чужим ты горести полна, И скорбь ничья тебя не проходила мимо; К себе лишь ты одной всегда неумолима, Всегда безжалостна и вечно
Что за грустная обитель И какой знакомый вид! За стеной храпит смотритель, Сонно маятник стучит! Стукнет вправо, стукнет влево, Будит мыслей длинный ряд; В
Не верь мне, друг, когда, в избытке горя Я говорю, что разлюбил тебя, В отлива час не верь измене моря, Оно к земле воротится,
Смеркалось, жаркий день бледнел неуловимо, Над озером туман тянулся полосой, И кроткий образ твой, знакомый и любимый, В вечерний тихий час носился предо мной.
Кабы знала я, кабы ведала, Не смотрела бы из окошечка Я на молодца разудалого, Как он ехал по нашей улице, Набекрень заломивши мурмолку, Как
Без отдыха пирует с дружиной удалой Иван Васильич Грозный под матушкой-Москвой. Ковшами золотыми столов блистает ряд, Разгульные за ними опричники сидят. С вечерни льются
Рассевается, расступается Грусть под думами под могучими, В душу темную пробивается, Словно солнышко между тучами. Ой ли, молодец? Не расступится, Не рассеется ночь осенняя,
О, не пытайся дух унять тревожный, Твою тоску я знаю с давних пор, Твоей душе покорность невозможна, Она болит и рвется на простор. Но
Усни, печальный друг, уже с грядущей тьмой Вечерний алый свет сливается все боле; Блеящие стада вернулися домой, И улеглася пыль на опустелом поле. Да
Ты помнишь ли, Мария, Один старинный дом И липы вековые Над дремлющим прудом? Безмолвные аллеи, Заглохший, старый сад, В высокой галерее Портретов длинный ряд?
1 Други, вы слышите ль крик оглушительный: «Сдайтесь, певцы и художники! Кстати ли Вымыслы ваши в наш век положительный? Много ли вас остается, мечтатели?
По гребле неровной и тряской, Вдоль мокрых рыбачьих сетей, Дорожная едет коляска, Сижу я задумчиво в ней,- Сижу и смотрю я дорогой На серый
Минула страсть, и пыл ее тревожный Уже не мучит сердца моего, Но разлюбить тебя мне невозможно, Все, что не ты,- так суетно и ложно,
Осень. Обсыпается весь наш бедный сад, Листья пожелтелые по ветру летят; Лишь вдали красуются, там на дне долин, Кисти ярко-красные вянущих рябин. Весело и
Я задремал, главу понуря, И прежних сил не узнаю; Дохни, господь, живящей бурей На душу сонную мою. Как глас упрека, надо мною Свой гром
Ярились под Киевом волны Днепра, За тучами тучи летели, Гроза бушевала всю ночь до утра — Княгиня вскочила с постели. Вскочила княгиня в испуге
Не пенится море, не плещет волна, Деревья листами не двинут; На глади прозрачной царит тишина, Как в зеркале, мир опрокинут. Сижу я на камне;
Вздымаются волны как горы И к тверди возносятся звездной, И с ужасом падают взоры В мгновенно разрытые бездны. Подобная страсти, не знает Средины тревожная