Дождь сегодня так злобен и вечер так мглист.
За окном уж нигде не увидишь огней.
Точно стон из холодного мрака полей
Чуть доносится поезда трепетный свист.
Все притихло вокруг, все оковано сном,
Даже псы притаились в своих конурах.
Только буйному ливню раздолье кругом,
Только ветер наводит томительный страх.
Жутко станет, как вспомнишь, что, может, идут
По размытым полям, по трущобам лесным
Сотни жалких бродяг под покровом ночным,
Без надежды на хлеб, без надежд на приют…
А у нас так тепло и светло… Самовар
На столе свою тихую песню поет;
Ярко лампа горит, и ласкающий жар
Из натопленной печки волною плывет.
Дремлет наша девчурка: давно уж она
Вместе с куклой в постельку к себе улеглась,
Но сквозь нежный туман золотистого сна
Губки что-то лепечут, блаженно смеясь.
И евангелья истиной дышущий стих
Мы читаем с тобой после мирных трудов,
И в очах лучезарно-глубоких твоих
Светит кроткий восторг от спасительных слов…
Я на этот покой без укора смотрю, —
Он минутный привал на далеком пути:
Я одною с тобой тайной жаждой горю,
Жаждой к свету Христа сколько сил есть идти.
Если брат, истомленный безверьем людским,
Чуть дыша под крестом дикой злобы людской,
Ищет тех, кто склонился б с участьем над ним,
Ищет отдыха слабой, голодной душой, —
К нам стучись: мы откроем тебе нашу дверь,
Мы несчастного друга обнимем, любя;
После тяжких скорбей, после горьких потерь,
Как сумеем, голубчик, утешим тебя.
Ведь на то нам и счастья так много дано,
Чтоб сияньем любовнейшей ласки своей
Исстрадавшимся братьям светило оно
В ужасающей тьме этих мертвенных дней.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)