Отшельником живу, Екатерининский канал 105. За окнами растет ромашка, клевер дикий, Из-за разбитых каменных ворот Я слышу Грузии, Азербайджана крики. Из кукурузы хлеб, прогорклая
Стихотворения поэта Вагинов Константин Константинович
I Любовь страшна не смертью поцелуя, Но скитом яблочным, монашеской ольхой, Что пронесутся в голосе любимой С подщелкиваньем резким: «Упокой». Давно легли рассеянные пальцы
Звукоподобие проснулось, Лицом к поэту повернулось И медленно, как автомат, Сказало: Сегодня вставил ты глаза мне И сердце в грудь мою вогнал. Уже я
Как ночь бессонную зима напоминает, И лица желтые, несвежие глаза, И солнца луч природу обольщает, Как незаслуженный и лучезарный взгляд. Среди пытающихся распуститься, Средь
Уж сизый дым влетает в окна, Простертый на диване труп Все ищет взорами волокна Хрустальных дней разъятую игру. И тихий свет над колыбелью, Когда
В глазах арапа ночь и горы Скользит холодный скользкий Стикс И вихрь бьет из глаз упорный Фонтаны, статуи, кусты. И этот вечер благовонный Уже
В одежде из старинных слов На фоне мраморного хора Свой острый лик я погрузил в партер, Но лилия явилась мне из хора. В ее
Зарею лунною, когда я спал, я вышел, Оставив спать свой образ на земле. Над ним шумел листвою переливной Пустынный парк военных дней. Куда итти
Плывут в тарелке оттоманские фелюги И по углам лари стоят. И девушка над Баха фугой Живет сто лет тому назад. О, этот дом и
Проспекты целятся стволами в зори; Расплески зорь стекают по асфальту к нам, И верфи их переливают в море, В Неву, в озера, в Беломорканал.
О, заверни в конфектную бумажку Храм Соломона с светом желтых свеч. Пусть ест его чиновник важно И девушка с возлюбленным в траве. Крылами сердце
Сегодня — дыры, не зрачки у глаз, Как холоден твой лик, проплаканы ресницы, Вдали опять адмиралтейская игла Заблещет, блещет в утренней зарнице. И может
Я восполненья не искал В своем пространстве Я видел образ женщины, она С лицом, как виноград, полупрозрачным, Росла со мной и пела и цвела.
Я стал просвечивающей формой, Свисающейся веткой винограда, Но нету птиц, клюющих рано утром Мои качающиеся плоды. Я вижу длительные дороги, Подпрыгивающие тропинки, Разнохарактерные толпы
На набережной рассвет Сиреневый и неясный. Плешивые дети сидят На великолепной вершине. Быть может, то отблеск окон Им плечи и грудь освещает, Но бледен,
И голый я стою среди снегов, В пустых ветвях не бродит сок зеленый А там лежит, исполненный тревог Мой город мерный, звонкий и влюбленный
«1» Где вы оченьки, где вы светлые. В переулках ли, темных уличках Разбежалися, да повернулися, Да кровавой волной поперхнулися. Негодяй на крыльце Точно яблонь
Мы рождены для пышности, для славы. Для нас судьба угасших родников. О, соловей, сверли о жизни снежной И шелк пролей и вспыхивай во мгле.
Он думал: вот следы искусства Развернутого на горах Сердцами дам И усачи с тяжелой лаской глаз Он видел вновь шумящие проспекты И север в
Я снял сапог и променял на звезды, А звезды променял на ситцевый халат, Как глуп и прост и беден путь Господний, Я променял на