Стихотворения поэта Высоцкий Владимир Семенович

Спи, дитя! My baby, bye! Много сил скопи. Do you want to sleep? — Отдыхай, Улыбнись — и спи! Колыбельной заглушен Посторонний гул. Пусть

Живу я в лучшем из миров — Не нужно хижины мне! Земля — постель, а небо — кров, Мне стены — лес, могила —

Был развеселый розовый восход, и плыл корабль навстречу передрягам, и юнга вышел в первый свой поход под флибустьерским черепастым флагом. Накренившись к воде, парусами

Вдруг словно канули во мрак Портреты и врачи, Жар от меня струился как От доменной печи. Я злую ловкость ощутил — Пошел как на

Я вышел ростом и лицом — Спасибо матери с отцом, — С людьми в ладу — не понукал, не помыкал, Спины не гнул —

Жили-были на море, Это значит — плавали, Курс держали правильный, слушались руля. Заходили в гавани — Слева ли, справа ли — Два красивых лайнера,

Анатолию Гарагуле Был шторм. Канаты рвали кожу с рук, И якорная цепь визжала чертом. Пел ветер песню дьявола, и вдруг Раздался голос: — Человек

За меня невеста отрыдает честно, За меня ребята отдадут долги, За меня другие отпоют все песни, И, быть может, выпьют за меня враги. Не

Я при жизни был рослым и стройным, не боялся ни слова, ни пули и в привычные рамки не лез, но с тех пор, как

Жан, Жак, Гийом, Густав — Нормальные французы, — Немного подлатав Расползшиеся узы, Бесцветные, как моль, Разинув рты без кляпа, Орут: «Виват, Жан Поль, Наш

Нынче он закончил вехи — Голова его трещит… Каковы зато успехи На спортивном поприще! На любовном фронте — нуль, На спортивном — тысяча, Он

И не пишется, и не поется, Струны рву каждый раз, как начну. Ну а если струна оборвется — Заменяешь другую струну. И пока привыкнешь

Прошла пора вступлений и прелюдий. Все хорошо, не вру, без дураков. Меня к себе зовут большие люди, Чтоб я им пел «Охоту на волков».

Не печалься, не качайся Под тяжелой ношей золотой, Ведь на приисках начальство С позолоченной душой! Как узнаешь, что он хочет, Что он на сердце

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю Я коней своих нагайкою стегаю, — погоняю, — Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю,

Много во мне маминого, Папино — сокрыто, — Я из века каменного, Из палеолита! Но, по многим отзывам — Я умный и не злой,

Я вырос в ленинградскую блокаду, Но я тогда не пил и не гулял. Я видел, как горят огнем Бадаевские склады, В очередях за хлебушком

Михаилу Шемякину — чьим другом посчастливилось быть мне! Как зайдешь в бистро-столовку, По пивку ударишь — Вспоминай всегда про Вовку: Где, мол, друг-товарищ! А

Вот я вошел, и дверь прикрыл, И показал бумаги, И так толково объяснил, Зачем приехал в лагерь. Начальник — как уключина, — Скрипит —

Он вышел — зал взбесился, на мгновенье. Пришла в согласье инструментов рать, Пал пианист на стул, и мановенья Волшебной трости начал ожидать. Два первых

— Эй, шофер, вези в Бутырский хутор, где тюрьма, — да поскорее мчи! — Ты, товарищ, опоздал, ты на два года перепутал — Разбирают

А люди все роптали и роптали, а люди справедливости хотят: — Мы в очереди первые стояли, а те, кто сзади нас, — уже едят.

Гром прогремел — золяция идет, Губернский розыск рассылает телеграммы, Что вся Одесса переполнута з ворами, И что настал критический момент — И заедает темный

То была не интрижка, — Ты была на ладошке, Как прекрасная книжка В грубой суперобложке. Я влюблен был как мальчик — С тихим трепетом

Бродят по свету люди разные, Грезят они о чуде — Будет или не будет! Стук — и в этот вечер Вдруг тебя замечу, —

Ах, на кого я только шляп не надевал! Mon Dieu! — с какими головами разговаривал! Такие шляпы им на головы напяливал, Что их врагов

Под собою ног не чую — И качается земля… Третий месяц я бичую, Так как списан подчистую С китобоя-корабля. Ну а так как я

Не космос — метры грунта надо мной, И в шахте не до праздничных процессий, Но мы владеем тоже внеземной — И самою земною из

Без зверей мы бы озверели, Потому что нужно кем-то понукать, Нам бы было просто некого ласкать. Кто бы был нам предан, кроме нас самих?

У меня долги перед друзьями, — А у них зато — передо мной, Но своими странными делами И они чудят, и я чудной. Напишите

Где-то там на озере На новеньком бульдозере Весь в комбинезоне и в пыли — Вкалывал он до́ зари, Считал, что черви — козыри, Из

Нет меня, я покинул Расею! Мои девочки ходят в соплях. Я теперь свои семечки сею На чужих Елисейских полях. Кто-то вякнул в трамвае на

Без запретов и следов, об асфальт сжигая шины, из кошмара городов рвутся за город машины: И громоздкие, как танки, «форды», «линкольны», «селены», элегантные «мустанги»,

Это вовсе не френч-канкан, не френч — Вас решили в волшебный фонтан увлечь, — Все течет, изменяется, бьет — не плачь! Кто в фонтане

У моря, у порта Живет одна девчонка, — Там моряков до черта Из дальних разных стран, Загадочных стран. И все они едва ли Девчонку

Мне бы те годочки миновать, А отшибли почки — наплевать! Знаю, что досрочки не видать, Только бы не стали добавлять.

Сколько чудес за туманами кроется. Ни подойти, ни увидеть, ни взять. Дважды пытались, но бог любит троицу, Глупо опять поворачивать вспять. Выучи намертво, не

Не зря лягушата сидят — Посажены дом сторожить, И главный вопрос лягушат: Впустить — не впустить?.. А если рискнуть, а если впустить, То выпустить

Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской, Под английским псевдонимом «мистер Джон Ланкастер Пек», Вечно в кожаных перчатках — чтоб не делать отпечатков, — Жил в

Говорили игроки — В деле доки, знатоки, Профессионалы: Дескать, что с такой игры — И со штосса и с буры, — Проигрыш немалый. Подпевалы

М. Шемякину — другу и брату Мне снятся крысы, хоботы и черти. Я Гоню их прочь, стеная и браня, Но вместо них я вижу

Александру Назаренко и экипажу теплохода «Шота Руставели» Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты — И хрипят табуны, стервенея, внизу. На глазах от натуги худеют

«Рядовой Борисов!» — Я! — «Давай, как было дело!» — Я держался из последних сил: Дождь хлестал, потом устал, потом уже стемнело… Только я

Товарищи ученые, доценты с кандидатами, замучились вы с иксами, запутались в нулях. Сидите, разлагаете молекулы на атомы, забыв, что разлагается картофель на полях. Из

А ну-ка бей-ка, кому не лень. Вам жизнь копейка, а мне мишень. Который в фетрах, давай на спор: Я — на сто метров, а

А у дельфина взрезано брюхо винтом! Выстрела в спину не ожидает никто. На батарее нету снарядов уже. Надо быстрее на вираже! Парус! Порвали парус!

Если бы спросили вас о том, хотите ли вы стать скотом, — что бы вы ответили, что бы вы ответили, — ну-ка, скажите! Если

— Эй, кто там крикнул «ай-ай-ай»? — Ну я! Я, Кролик Белый. — Опять спешишь? — Прости, Додо, — так много важных дел! У

Если — все, и спасенье — в ноже, И хирург — с колпаком, Лучше, чтоб это было уже, Чем сейчас и потом.

Ты, звонарь-пономарь, не кемарь, Звонкий колокол раскочегаривай! Ты, очнись, встрепенись, гармонист, Переливами щедро одаривай! Мы беду навек спровадили, В грудь ей вбили кол осиновый.