Я щас взорвусь, как триста тонн тротила, Во мне заряд нетворческого зла: Меня сегодня Муза посетила, — Посетила, так, немного посидела и ушла. У
Стихотворения поэта Высоцкий Владимир Семенович
Я еще не в угаре, не втиснулся в роль. Как узнаешь в ангаре, кто — раб, кто — король, Кто сильней, кто слабей, кто
Тебе б филфак был лучшим местом: Живешь ты с рифмой очень дружно. Пиши ты ямбом, анапестом, А амфибрахием — не нужно!
Я скачу, но я скачу иначе, По полям, по лужам, по росе… Говорят: он иноходью скачет. Это значит — иначе, чем все. Но наездник
На реке ль, на озере — Работал на бульдозере, Весь в комбинезоне и в пыли, — Вкалывал я до зари, Считал, что черви —
На мой на юный возраст не смотри, И к молодости нечего цепляться — Христа Иуда продал в тридцать три, Ну а меня — продали
Кто сказал: «Все сгорело дотла! Больше в Землю не бросите семя»? Кто сказал, что Земля умерла? Нет! Она затаилась на время. Материнство не взять
Грустный день ночной колпак надел, Выкрасил закат, задрожал и сгорел. Ты усни, пока весь мир в тени, Ночь повремени — придут другие дни. Отдохни,
Ах, дороги узкие — Вкось, наперерез, — Версты белорусские — С ухабами и без. Как орехи грецкие, Щелкаю я их, — Ох, говорят, немецкие
По миру люди маленькие носятся, живут себе в рассрочку, — Плохие и хорошие, гуртом и в одиночку. Хороших знаю хуже я — У них,
Служили два товарища В однем и тем полке, И третьего товарища Варили в котелке. Пусть солнце киногения Не так уж чтоб взошло, — Твое
Было так, я любил и страдал. Было так, я о ней лишь мечтал. Я ее видел часто во сне Амазонкой на белом коне. Что
Я весь в свету, доступен всем глазам, — я приступил к привычной процедуре: я к микрофону встал, как к образам… Нет-нет, сегодня точно —
Мы искали дорогу по Веге — По ночной очень яркой звезде. Почему только ночью уходим в побеги, Почему же нас ловят всегда и везде?
У тебя глаза — как нож: если прямо ты взглянешь, забываю, кто я есть и где мой дом; если ж косо ты взглянешь —
Если рыщут за твоею Непокорной головой, Чтоб петлей худую шею Сделать более худой, Нет надежнее приюта — Скройся в лес, не пропадешь, Если продан
Поздно говорить и смешно — Не хотела, но Что теперь скрывать — все равно Дело сделано… Все надежды вдруг Выпали из рук, Как цветы
Не могу ни выпить, ни забыться. Стих пришел — и замысел высок. Не мешайте, дайте углубиться! Дайте отрешиться на часок.
Все позади — и КПЗ, и суд, И прокурор, и даже судьи с адвокатом, — Теперь я жду, теперь я жду — куда, куда
Нет прохода, и давно, В мире от нахалов, — Мразь и серость пьют вино Из чужих бокалов. В виде тряпок видел их — Грязных,
В. Абдулову Нет острых ощущений — все старье, гнилье и хлам, — Того гляди, с тоски сыграю в ящик. Балкон бы, что ли, сверху,
Я не пил, не воровал Ни штанов, ни денег, Ни по старой я не знал, Ни по новой фене. Запишите мне по глазу, Если
В суету городов и в потоки машин Возвращаемся мы — просто некуда деться! И спускаемся вниз с покоренных вершин, Оставляя в горах, оставляя в
Я бегу, топчу, скользя, По гаревой дорожке, — Мне есть нельзя, мне пить нельзя, Мне спать нельзя — ни крошки. А может, я гулять
Мать говорила доченьке: «Нет, — говорит, — больше моченьки! Мол, сбилась с ног, и свет не мил, давно не вижу солнца: То приведет сквалыжника,
Я раньше был большой любитель выпить, Я также был любитель закусить. Тут вы меня вините, не вините, — Но это так — чего греха
Замок временем срыт и укутан, укрыт В нежный плед из зеленых побегов, Но развяжет язык молчаливый гранит — И холодное прошлое заговорит О походах,
«Таких имен в помине нет, Какой-то бред — орленок Эд…» — Я слышал это, джентльмены, леди! Для быстроты, для простоты Прошу со мною быть
… стою, словно голенький, Вспоминаю и мать, и отца, — Грустные гуляют параноики, Чахлые сажают деревца.
Мы живем в большом селе Большие Вилы, Нас два брата, два громилы. Я ошибочно скосил дубову рощу, Брату — это даже проще. Нас все
Всего лишь час дают на артобстрел. Всего лишь час пехоте передышки. Всего лишь час до самых главных дел: Кому — до ордена, ну, а
Нам своих артистов жалко — Холили, лелеяли! А они, едрена палка, Ходят Галилеями! Ну а Ваши — злое семя! — Ходят декабристами… Поменяться б
По переулкам, по переулкам, По переулкам гуляют фраера. По закоулкам, по закоулкам, По закоулкам, разрушенным вчера. Не понимают, не понимают, Не понимают гулящих дураков.
Конец спектакля. Можно напиваться! И повод есть, и веская причина. Конечно, тридцать, так сказать, — не двадцать, Но и не сорок. Поздравляю, Нина! Твой
Прошлое остается только здесь — в музее древностей, Люди постепенно привыкают к чудесам, Время наступает такое, что каждому — по потребности… А у меня
Я вам мозги не пудрю — уже не тот завод. В меня стрелял поутру из ружей целый взвод. За что мне эта злая, нелепая
По речке жизни плавал честный грека И утонул, а может — рак настиг. При греке заложили человека — И грека заложил за воротник. В
Ни пуха ни пера Касатику — Желали мы вчера Солдатику, — И он не сплоховал Нисколечко — Обратно в лес прогнал Разбойничка! От нашего
Е. Ф. Саричевой Вы обращались с нами строго, Порою так, что не дыши, Но ведь за строгостью так много Большой и преданной души. Вы
Сгорели мы по недоразумению — Он за растрату сел, а я — за Ксению, — У нас любовь была, но мы рассталися: Она кричала
Запретили все цари всем царевичам — строго-настрого — ходить по Гуревичам, К Рабиновичам не сметь, также — к Шифманам… Правда, Шифманы нужны лишь для
Штормит весь вечер, и пока Заплаты пенные латают Разорванные швы песка — Я наблюдаю свысока, Как волны головы ломают. И я сочувствую слегка Погибшим
У меня гитара есть — расступитесь, стены! Век свободы не видать из-за злой фортуны! Перережьте горло мне, перережьте вены, Только не порвите серебряные струны!
Если б водка была на одного — как чудесно бы было! Но всегда покурить — на двоих, но всегда распивать — на троих. Что
Когда пуста казна, Тогда страна бедна, И если грянет война, Так всем настанет хана. Но если казна полна, То может лопнуть она, — А
Мы спим, работаем, едим, — А мир стоит на этих Васях. Да он в трех лицах был един — Раб сам себе, и господин,
Как да во лесу дремучем, По сырым дупла́м да сучьям, И по норам по барсучьим Мы скучаем и канючим. Так зачем сидим мы сиднем,
Себя от надоевшей славы спрятав, В одном из их Соединенных Штатов, В глуши и дебрях чуждых нам систем Жил-был, известный больше, чем Иуда, Живое
Не пессимист Вы и не циник, И Вы — наш друг! А что нам надо? Желаем Вам еще полтинник — Без перемен… в делах
Мажорный светофор, трехцветье, трио, Палитро-палитура цвето-нот. Но где же он, мой «голубой период»? Мой «голубой период» не придет! Представьте, черный цвет невидим глазу, Все