Спасибо вам, мои корреспонденты — Все те, кому ответить я не смог, — Рабочие, узбеки и студенты — Все, кто писал мне письма, —
Стихотворения поэта Высоцкий Владимир Семенович
Вот в плащах, подобных плащ-палаткам, — Кто решил в такое одевать! — Чтоб не стать останками остаткам, — Люди начинают колдовать. Девушка под поезд
Болтаюсь сам в себе, как камень в торбе, И силюсь разорваться на куски, Придав своей тоске значенье скорби, Но сохранив загадочность тоски… Свет Новый
Мы все живем как будто, но Не будоражат нас давно Ни паровозные свистки, Ни пароходные гудки. Иные — те, кому дано, — Стремятся вглубь
Дурацкий сон, как кистенем, Избил нещадно. Невнятно выглядел я в нем И неприглядно. Во сне я лгал и предавал, И льстил легко я… А
Дорога сломала степь напополам, И неясно, где конец пути, — По дороге мы идем по разным сторонам И не можем ее перейти. Сколько зим
Грезится мне наяву или в бреде, Как корабли уплывают… Только своих я не вижу на рейде — Или они забывают? Или уходят они в
Машины идут, вот еще пронеслась — Все к цели конечной и четкой, — Быть может, из песни Анчарова — МАЗ, Груженый каспийской селедкой. Хожу
Был стол, который мне не описать, Пытался, но рука не поднималась. А вдруг в Тамбове могут прочитать? Должна же совесть быть, хотя бы малость.
Свет потушите, вырубите звук, Дайте темноты и тишины глоток, Или отыщите понадежней сук, Иль поглубже вбейте под карниз гвоздок, Билеты лишние стреляйте на ходу:
Мишка Шифман башковит, у него — предвиденье. «Что мы видим, — говорит, — кроме телевиденья? Смотришь конкурс в Сопоте и глотаешь пыль, а кого
В Москву я вылетаю из Одессы На лучшем из воздушных кораблей. Спешу не на пожар я и не на премьеру пьесы — Спешу на
Твердил он нам: «Моя она!», «Да ты смеешься, друг, да ты смеешься! Уйди, пацан, — ты очень пьян, — А то нарвешься, друг, гляди,
На судне бунт, над нами чайки реют, Вчера из-за дублонов золотых Двух негодяев вздернули на рее, Но — мало. Нужно было четверых. Ловите ветер
Я уверен, как ни разу в жизни — Это точно, — Что в моем здоровом организме — Червоточина. Может, мой никчемный орган — плевра,
Я все чаще думаю о судьях, — Я такого не предполагал: Если обниму ее при людях — Будет политический скандал. Будет тон в печати
Может быть, выпив поллитру, Некий художник от бед Встретил чужую палитру И посторонний мольберт. Дело теперь за немногим — Нужно натуры живой, — Глядь
У Наполеона Ватерлоо есть хотя б — Ничего не делал он задаром… Ну и что ж такого?! А у нашего вождя Было «десять сталинских
Была пора — я рвался в первый ряд, И это все от недопониманья. Но с некоторых пор сажусь назад: Там, впереди, как в спину
Я прожил целый день в миру Потустороннем И бодро крикнул поутру: «Кого схороним?» Ответ мне был угрюм и тих: «Все — блажь, бравада, Кого