Без крылей на Парнас, на небо не спеши; — Кто создан не орлом, летая не смеши! Собачка малинька, Гишпанка родом, Но гордости чужда, жила
Стихотворения поэта Хвостов Дмитрий Иванович
Скажу, как Лафонтен, лишь бы скорей начать; Не худо говорить, а лучше помолчать. Два ловки селезня однажды согласили Мать черепаху в путь И заключили:
Не знаю, муха где близ муравья сидела И все самой себе похвальны песни пела. Ему кричит: твое худое ремесло! Я житель воздуха, всегда везде
Вот свет каков и вот его суды: Неправы, ветрены, с рассудком не согласны, Всегда пристрастны; — И словом заключить, не годны никуды. Сапожник трезвой
На берегу реки мужик дрова рубил; Нечаянно топор он в воду уронил: Прелютой мучится крестьянин мой тоскою, И воет над рекою. Прости топор, простите
Царь лев лейб-медику однажды молвил слово: Я болен, не шутя — лечи! Отвсюду во дворец нахлынули врачи И в миг собрание лечителей готово; Все
Старик осла пасет На жирном поле; Мужик услышал шум, не ведаю отколе, И заключает так: то армия идет. Старик трусливей был лягушки, Боится пушки,
Любовь, дурачество, божки из первых в мире, Как дети разрезвясь, играв на небесах, Заспорили о власти, о порфире И о своих судьбах; Амур хотел
Я лаком до чужова — Держуся слова Творца того, Который говорил, что хорошо, его — Но то опасно, Чтоб не украсть муки пшеничный напрасно,
Почувствуя Холеры тягость, Спешит на торжищи народ; Не постигая скорби корня, Тоскует лакомств вредных раб: Обители забав закрыты, Не веют в тростнике зефиры; Увяли
Вот Сленину посланье, А вместе и желанье Иметь большой доход От Эпиграмм и Од. Загадки и Шарады, И проза, и Баллады, Досуг и славный
Лягушки не хотят как якобинцы жить, Но верой-правдою хотят царям служить; Толкуют, что негодно Правление народно. Как жить без головы? Мир, славный красотой, Идет
Луна, кичася бледным светом, Изволит толковать с своим ночным советом: Хочу светить по дням и я, как Аполлон, Все примут с радостью указ его
Был некто брат осел простак, По-нашему дурак. Осел плечист и с длинными ушами; Осел работать был весьма смышлен; Осел мой не бывал нигде в
На ужин пребогатый, С огромным пиршеством и тратой, Соседку из полей мышь в городе звала; Ей стол дала Со вкусом, с роскошью и с
Одетая легко, Параша из села В соседний городок на рынок побежала Безмерно весела. В кувшине молоко на голове несла; Притом в уме смекала, Что
Мы смерти бегаем, толпой к фортуне в храм Стучимся, Напрасно тут и там Трудимся. Трусливый заяц зверь, о нем дубрав, лесов, Так повествуют все
Самопожалован мудрец, Который всех наук начало и конец С собой на языке всечасно носит, И слушать только просит; Всегда кричать готов, Что Пифагор великий
Два друга были И жили, Как Лафонтен сказал, отсель За тридевять земель. Один из них в середке ночи С постели скок, что было мочи,
В колодезе Луну за сыр почла Лисица. Лисица лакома — в колодезь скок сестрица. — Нет сыру, — то беда, что из колодезя Ей
Княжнин! ты поприще просторное избрал; Мой друг, исполни то, что тесть твой обещал. Театра нашего основанное зданье Усовершенствовать ты приложил старанье. Красы всеобщие пленяют
Кубра! ты первая поила Меня пермесскою водой, Младое чувство возбудила Прельщаться греков простотой. Я на брегу твоем высоком Всегда спокойным сердцем, оком Ловил природы
Везли чай в Дельф кумира, Кумир без ног, кумир, как барин, сел. Кумира на плечи поднял осел И божество пространна мира Так точно, как
Эзоп не говорит, с Орлицею вошла Где Черепаха в речь, но ей урок прочла: «Детей летать ты учишь; Орляток бедненьких напрасно только мучишь. Зачем
Мужик представлен на картине; Благодаря дубине, Он льва огромного терзал, — Все зрители в овине Сплетали множество художнику похвал. Тут лев, и лев живой,
Два Русских мужика однажды в торг ходили, О барышах своих дорогою судили. Лежит топор, Один его поднял и говорит не в спор: изрядно! Находка
В летах моих унылых, поздних, Покрытый сединой давно, Я жив… Но много жертв достойных Недуга пало под косой; Кто здесь Отечеству полезен, Тот в
Задумал птичий род вновь сделать уложенье, На что вельможи, знать, к чему полезен трон? Все птицы собрались дел знатных в уваженье, Хотели издавать закон.
Лягушка на поле увидела быка, Влюбилася в его широкие бока. Такая толщина для ней была угодна, И мыслит, что она ей так же сродна;
Лучами Феба озаренный Ко мне ты дружество питал; К тебе в пределы отдаленны Я часто грамотки писал. Любя Российска Пинда славу, Себе в урок,
Пускай летал иль только лазил Я без удачи на Парнасе, Коль зависти лукавый глаз Моей поэзии не сглазил, Прими, восторга сын, Поэт, Которому я
Мышь некогда была, Летучая, на все смышленая дела — Зверок и птица! Летала, как синица, Как мышь — ходить легка. Когда проворными ногами Бежит
Я слезы зрел твои! и знаю их причину: Ты в жертву их несла Киприды хитрой сыну. Я видел, чувствовал — счастливый в жизни час!
У погреба пустых лежало бочек много; Когда напиток весь из бочки взят до дна, Она Уж боле не нужна; За бочкою пустой не смотрят
Поэт, и не худой, Актеров и актрис прельщался игрой, Задумал сам себя трагедией прославить; В минуту принялся трагедию составить. И для трагедии своей Не
Скопились некогда средь лета облака, Не видно солнца боле; Пустым осталось поле, Лиет с небес река; Тогда бежит медведь в берлогу, Кроты сидят в
Мы от кичливости, нередко и от лени, Возносим к небесам бессмысленные пени: Как будто с нас Бог всякий час Спускать не должен глаз. Он
Алкивиады все красиво пишут много, Но к исполнению не приступают строго. В Афинах издан был указ, О чем? не знаю. Не знаю то ж,
Давненько Буало твердил, что целый век Сидеть над рифмами не должен человек; Я признаюсь, себя тем часто забавляю, Что рифмы к разуму, мой друг,
Корабль среди морей на парусах летая, Седой угрюмой вал Грядами ровными делил и рассекал; Реку текущую к морям встречая, Увидя на реке корабль один,
Однажды было то зимой, Когда снега обильны И ветры сильны, Лука, Матвеев сын, мой мальчик крепостной, Дитя десятка лет в избе играл, резвился, С
Мне гуся не сули, подай синицу в руки; Все знают, каковы судейски буки. Здесь дело не о них; о рыбаке, Не дураке. Ловил он
Был славный человек, Который целый век От красноречия не знал себе покою; Учение текло из уст его рекою. Гремел мой говорун Так точно, как
Благотворения конечно дар отличный, Богам обычный, Которых на земле преемники Цари. — По мере всяк из нас добро твори, Однако же с разбору, Не
Один грабитель Чужих сокровищей любитель В великолепные чертоги пригласил Друзей к обеду, На знатную беседу. — Смотрите, братцы, я как прежде жил, И ныне
Свирепое исчадье ада! Восстал неукротимый змей, Шипя, на воздух льет отраву; Плечист, огромен и крылат, Внезапно с берегов Евфрата До Каспия проник и Волги;
Нептун, свирепый бог морей, Которого на гнев привел Борей, Трезубцем дно стран влажных раздирает И люто корабли несчастны пожирает. Матросы, кормчие и спутники, смотря,
Я в сказочке урок прекраснейший читал, Что батюшка сынку, изобретая средство Упрочить счастие в законное наследство, Удачливым путем путь глупости считал. — Расилов! так
Прославить свой народ Желая гордый Лев пред целым светом, Военным повелел советом Зверям итти в поход. В совете должности зверям распределили, Осла и зайчика
Бессмертный Сумароков Российский Лафонтен, Гонитель шалостей, пороков! Твой слог легок и быстр, не пышен, не надмен; Природы простоте свободно подражает; Осла во льва, слона