Мир исполнен был боязни; Рыскал всюду меч и мор; Шел народ от казни к казни Видеть собственный позор. Восставали брат на брата; Кровь, пожары,
Стихотворения поэта Якубович Лукьян Андреевич
Не говори: «несчастен я!» Не испытав несчастья, И яду не испив из чаши бытия, Я говорил: несчастен я! Но то прошло, что было прежде;
Приют недоступный могучих орлов, Державных и грозных гранитных хребтов, — Всемирная крепость надоблачных гор Дивит и чарует наездника взор. Где громы грохочут, шумит водопад
Молвил я однажды другу: Сделай мне одну услугу, Приложи к устам печать, Научи меня молчать. И добро и зло бывает В разговорах наших сплошь,
Выплывая из-за тучи, Зевса гневного посол Вержет гром и огнь летучий На скалы, на лес дремучий, На веселый град и дол. О, молись, молись
Там, далече, над горами, В недоступной вышине, Среброрунными стадами Бродят тучи в тишине. — Что вы, тучи, накопились, Очреватели огнем, На кого вы ополчились
Взглянь на небо: словно тени В нем мелькают облака! Взглянь на землю: поколений Мчится бурная река! Что ж земля и небо полны Треволнений бытия?
Поля роскошные вокруг меня лежат, И в синих небесах играет луч денницы, Спокойствием цветут и дышат вечно лицы, Прохладной негою ручьи к себе манят;
Вон там, где вечно по уступам Гремит и блещет водопад И где подобно мерзлым трупам Граниты синие стоят, — Оцепенев, окрестность дремлет. Лишь зверь,
— Куда ты бежишь по дороге, Иль с весточкой послан какой О новой военной тревоге? Поведай, гонец молодой! «Несусь я к родимому краю, Везу
Доступны ли тебе создания поэта? Природа для толпы бездушна, беззвучна, Восторгом оживи бездушного скелета: На звук души твоей откликнется она! Она раскинется широкими полями,
Где волной сребряно-шумной Бьет Нарова о гранит, Тщетно в ярости безумной За волной волну клубит, — На горе есть замок древний. Меч и времени
Когда восторг меня обнимет, Я сознаю тогда себя, И ток блаженства в душу хлынет, Вдвойне живу и вижу я! Мне мир земной и чужд
На небе пасмурном за тучей мчатся тучи, Порою каплет дождь, порою вихрь летучий, Деревья расшатав, взрывает и крутит; Испуганный орел подъемлется, летит, Летит под
Не вспоминай другие леты, Они прошли — не воротить! Твоя печаль, твои приметы Не могут горю пособить. Не помни зла, не помни горя, И
В пустыне Египта, вблизи пирамид, Араб рассказал мне одну из касид. «Неверные Франки на нас напирали, Рубили, губили, топтали и гнали. Паша их был
1 Где ты, доля, моя доля, На горе или средь поля? Гору можно раскопать, Поле можно распахать. Иль близ моря, на долине Диким маком
Прекрасна девица, когда ее ланиты От уст сжигающих еще сохранены, И очи влажностью туманной не облиты, И девственны еще и кротки юной сны, И
Подземные бездны у нас под стопами; Небесные громы у нас над главами; Живем на костях мы отживших племен; Весь мир наш могила былых поколений;
Ты прав, товарищ, шумно, шумно Неслася молодость моя; Не раз вспомянешь, как безумно Вдвоем пивали — ты да я! Я живо помню: ночь и