Начинаю поэму. Я у правды в долгу. Я решить эту тему По частям не смогу. Только в целом и полном Это можно понять. Только
Стихотворения поэта Жигулин Анатолий Владимирович
Перепелка над пшеничным полем И вечерний предзакатный лес. Словно звон далеких колоколен Тихо разливается окрест. Тихий звон неведомо откуда… На плохую жизнь не сетуй,
Здесь нет теперь и знака никакого, А был острог на этом месте встарь… Быть может, в нем сидел, цепями скован, Мой дальний предок, Крепостной
А. Твардовскому Осень, опять начинается осень. Листья плывут, чуть касаясь воды. И за деревней на свежем покосе Чисто и нежно желтеют скирды. Град налетел.
Когда мне было Очень-очень трудно, Стихи читал я В карцере холодном. И гневные, пылающие строки Тюремный сотрясали потолок: «Вы, жадною толпой стоящие у трона,
В. М. Раевской Крещение. Солнце играет. И нету беды оттого, Что жизнь постепенно сгорает — Такое вокруг торжество! И елок пушистые шпили, И дымная
Памяти Б. Батуева Голубеет осеннее поле, И чернеет ветла за рекой. Не уйти от навязчивой боли Даже в этот прозрачный покой. Потемнела, поблекла округа
Ничего в нем вроде хорошего, Просто так, большое село. Облака плывут — мимо Коршева, Журавли летят — мимо Коршева, И Битюг блестит как стекло.
Кто додумался правду На части делить И от имени правды Неправду творить? Это тело живое — Не сладкий пирог, Чтобы резать и брать Подходящий
Забытый случай, дальний-дальний, Мерцает в прошлом, как свеча… В холодном БУРе на Центральном Мы удавили стукача. Нас было в камере двенадцать. Он был тринадцатым,
Мы сначала снимали Твой снежный покров. Кисти мерзлой брусники Алели, как кровь. Корни сосен рубили Потом Топором И тебя обжигали Горячим костром. А потом
Марта, Марта! Весеннее имя. Золотые сережки берез. Сопки стали совсем голубыми. Сушит землю последний мороз. И гудит вдалеке лесосека. Стонет пихта, и стонет сосна…
Соловецкая чайка Всегда голодна. Замирает над пеною Жалобный крик. И свинцовая Горькая катит волна На далекий туманный Пустой материк. А на белом песке —
Полынный берег, мостик шаткий. Песок холодный и сухой. И вьются ласточки-касатки Над покосившейся стрехой. Россия… Выжженная болью В моей простреленной груди. Твоих плетней сырые
Б. Окуджаве Черный ворон, белый снег. Наша русская картина. И горит в снегу рябина Ярче прочих дальних вех. Черный ельник, белый дым. Наша русская
Я поеду один К тем заснеженным скалам, Где когда-то давно Под конвоем ходил. Я поеду один, Чтоб ты снова меня не искала, На реку
Рокуэллу Кенту Подъемный кран раскачивает ветер — Как будто не Москва, А Колыма Явилась мне сегодня на рассвете Сквозь белый пар, Сквозь белые дома.
А. И. Солженицыну В оцеплении, не смолкая, Целый день стучат топоры. А у нас работа другая: Мы солдатам палим костры. Стужа — будто Северный
Я был назначен бригадиром. А бригадир — и царь, и бог. Я не был мелочным придирой, Но кое-что понять не мог. Я опьянен был
Я часто слушал утром росным, Когда долины спят во мгле, Как шумно с ветром спорят сосны На голой каменной скале. И непонятно, странно было: