И когда суровый и гудящий голос божий душу позовет, в сумерках осенних моросящий дождик не прервется у ворот; как в полете, накренится местность, мокрые
Стихотворения поэта Гофман Виктор Викторович
Я часто счастья ждал, усталый от ненастья. Молитвам ропотным внимала тишина. И вот мне кажется, вся беспредельность счастья, Как в солнце все лучи, —
Проходите, женщины, проходите мимо. Не маните ласками говорящих глаз. Чуждо мне, ушедшему, что было так любимо. Проходите мимо. Я не знаю вас. Горе всем
Мы будем близки. Я в том уверен. Я этой грезой так дорожу. Восторг предчувствий – о, он безмерен. Я суеверен. Я весь дрожу. Мимозой
На пятачке еще свободно, и праздным взглядом смотреть отрадно и дремотно на море рядом. Там солнце медленно садится, и от литфонда волна безвольная искрится
На тонких ветках кудрявый иней, Как серебристо-пушистый мех. И туч просветы лучисто-сини. На ветках иней. На сердце – смех! Как две снежинки, сомкнувшись крепко,
Весна, приди, не медли боле, — Мое унынье глубоко, — Моей усталой, тихой боли Коснись ласкающе-легко. Я изнемог от дум бессильных, От исступления в
Уже последняя дремота безволит дряхлые виски, а он из сердца тянет что-то, привстав над миром на носки. На сцене седенький и ветхий дрожит слабеющей
Где я кружился? Куда я бежал? Вот я сложился, как в маме лежал. В черную стужу Богу шепчу: «Больше наружу я не хочу. Мучить
У меня для тебя столько ласковых слов и созвучий. Их один только я для тебя мог придумать любя. Их певучей волной, то нежданно крутой,
Иду меж линий испещренных Тенями солнечных лучей. Гляжу на мрак дерев склоненных И убегающий ручей. Вот, клен ветвистый занавесил Ручья ленивую волну, — Сегодня
Искрилась звонками советская школа, и строили козни враги; задорно и чисто звала радиола в зеленое море тайги. Ты помнишь, как песню в дороге качало,
Хотя ошейник все еще на месте, заметно одряхлел и одичал, и смотрит глубоко из пыльной шерсти суровая, покорная печаль. Он брошен был или хозяин
B ту ночь его бессонница томила, он вышел рано, поднятый тоской, и в сумерках предутреннего мира, поежившись, пошел на шум морской. Он продвигался в
После первой встречи, первых жадных взоров Прежде невидавшихся, незнакомых глаз, После испытующих, лукавых разговоров, Больше мы не виделись. То было только раз. Но в
Когда я мальчик, не любивший, Но весь в предчувствиях любви, В уединениях вкусивший Тревогу вспыхнувшей крови, Еще доверчивый, несмелый, Взманенный ласковостью грез, Ненаученный, неумелый,
Проснуться в детдоме районном, и сразу в сознаньи всплывут слова в уголке потаенном «Сегодня за мною придут». В унылом приемном покое уже от палат
Набегает, склоняется, зыблется рожь, Точно волны зыбучей реки. И везде васильки, – не сочтешь, не сорвешь. Ослепительно полдень хорош. В небе тучек перистых прозрачная
Когда «вовчики» выкурят «юрчиков» и в ущелье защелкнут капкан, на закуску нарежут огурчиков и осушат победный стакан; Когда «юрчики» выкурят «вовчиков» ради чистого сада
Душа, живи как все в природе, Люби неведомую цель. Смотри, на синем небосводе Опять зацарствовал апрель. Все опьянилось тонким хмелем – И свет, и