Шепчу не имя: есть оно — и пусть, —
Нет, всю тебя, как песню, наизусть!
Молочный запах кожи молодой,
Изгиб руки — девический, худой,
И медленных зеленоватых глаз
Безмолвный, древний, как земля, рассказ.
Я в снежном ветре голос твой ловлю…
Двадцатый месяц я ночей не сплю.
Ракеты марсианский свет в окне
Томит и мучит: думай о войне!
Провыв сквозь тучи в темной вышине,
Грохочут бомбы: думай о войне!
И снайпер, целящийся в сердце мне,
Ворчит сквозь зубы: думай о войне!
Я пнем пережидаю взлет ракет,
Я от фугасок падаю в кювет,
Со снайпером тягаюсь нарезной…
Но ты — со мной… Но ты — везде со мной! —
Снежинка на щеке — ресницы взлет,
Кровь на сугробе — белозубый рот…
Как разучиться мне тебя любить?
Как ухитриться мне тебя забыть?
В землянке — храп, ребята спят давно.
Палаткой занавешено окно.
Молотит лес немецкий артналет:
Коптилка гаснет, и земля поет,
И я — один. Я сплю или не сплю?
Я в снежном ветре голос твой ловлю;
Начать письмо? Но как в бумажный лист
Вписать, втемяшить стали рваный свист,
Огонь в печи и мерзлых бревен дрожь —
Простую смерть, в которой ты живешь?
Да. Именно. Не я, а ты. Лишь ты!
Как льдинки, тают в темноте листы. —
Зачем письмо? Ну, тяжело — и пусть.
Глухая ночь. Табачный пепел. Грусть…
(1 votes, average: 5,00 out of 5)