Когда порой решишь, что некого В искусстве взять за образец, Передо мною встанет Нестеров, Нежнейший русскости певец… Печаль весны и сладость осени И заревая
Стихотворения поэта Кобзев Игорь Иванович
Такая красавица прихоть любую Могла повелеть, как закон непреклонный. Хотелось ей розу иметь голубую! Пускай похлопочет садовник влюбленный!.. Но роз голубых на земле не
Шутка В Запорожском стане Громкий шум и гам: Избран казаками Новый атаман. В битвах самый бойкий, Самый удалой, Он сидит на бочке, Вертит головой.
Все тут исконно русское, Все из родимых мест: Парни, орешки лузгая, Ласковых ждут невест. А за холмами, вытянув Кованых войск ряды, С вызовом смотрят
Конечно, над ним коллеги Подтрунивали в Калуге — Куда? На Луну? В телеге? — Вы, батенька, близорукий. Коллеги его отчитывали (О, эта злая бездарь!):
Никакая радость Никогда Не поет, Как вешняя вода, Та, что вырывается На волю, Та, что растекается По полю! Поначалу нежно: Кап да кап –
Шоферы! Ухари шоферы! Я навсегда у вас в долгу За то, что дальние просторы Вы мне дарили на веку! В вас, одержимых вечным риском,
Веселый угольщик, пиринга белозубый. Набрал в машину озорных ребят, А сам глядит (не говорите: «глупо!»), Как малыши восторженно галдят. Они вернутся черные, как уголь,
В роддомовских светлых палатах Стерильная чистота, И нянечки в белых халатах На цыпочках входят сюда… Конфеты, цветы, апельсины Приносят сюда день и ночь, С
Был май заманчивый и шустрый, Он всем влюбленным помогал, И он серебряные люстры В вечернем небе зажигал. Кругом цвели иван-да-марья. В аллеях пели соловьи.
Среди ночи сынишка заплакал во сне И проснулся я вдруг, горестно выпятив губы… – Что ты, маленький, что? – Сын прижался ко мне: –
Была война. И нашей тетке Марье, Живущей в тихом Липецком селе, Из госпиталя под Саратовом От раненного в грудь супруга Пришло болезное письмо… В
Мне дарить бы вам при встрече розы. Но, нагнав громады облаков, Сорвала и растоптала осень Кружева непрочных лепестков. Сад был гол. А ветер был
Дед мой ездил весь век машинистом: Знать, по вольным просторам скучал. Где бы ни был по первому свисту Он любой паровоз различал. Той же
Леса от боли не кричат, Хоть и у них душа живая; Они, как витязи, стоят, Удары молча принимая. Но там, где скошен ряд дубов,
Солнце во мгле непогожего дня Не греет, Сердце, где нет ни любви, ни огня Стареет. Жди не того, когда звонкий запев Похвалят, Жди одного:
Ведом мне мой отец да дед Да немного ближайший прадед, А меж тем с изначальных лет Даль времен моей жизнью правит. Может сам я
В черном зеркале рояля Пальцы тонкие дрожат Звуки музыки роями Наполняют сонный сад. То – «Ночная серенада», Сердца горестный вопрос… Пенный запах водопада От
Русичи, сородичи мои, Говорю от боли, от любви! Кто-то нам настойчиво и хитро Навязал зловредный культ поллитра. И уж так пошли мы водку пить,
Туман над Чистыми прудами, Над домом, где была разлука, Где оба брата загадали: В такой-то срок искать друг друга… Когда же выпала солдатам Заслуженная
Встретились в лесу не с волком – С волглым запахом дождя. Робко спрятались под елкой, Возмущаясь и дрожа… Ждали, что тоскливо станет, Когда дождь
«Memento mori!» – «Помните о смерти!» – Такой завет преданий и легенд. «Memento mori!» – забывать не смейте: Всех сторожит нас горестный момент. А
Опять колоколят дрозды на поверке… Опять голубеет весна… Но что-то как будто березки померкли, Поблекнула белизна?! Девически нежной атласной бересты Все меньше в окрестных
Разошлась по городу легенда, Будто где-то здесь невдалеке, Девушка с косой и с белой лентой Утопиться вздумала в реке. Мол, спозналась с горечью душевной,
Опять над полем Куликовым Взошла и расточилась мгла А. Блок Поют косны… прядет туман Непрядва… Галдят над полем выводки галчат… А я гляжу и
Напрасно, что ли, долгими веками Гуляли песни громом в облаках И девки васильковыми венками Свивали хороводы во лугах?! Что пелось под лучину да в
В пониманье загадки древней Смысла жизни, ее глубин, Больше всех повезло деревьям: Мудрым кленам, кустам рябин… Ни пронырливый зверь, ни птица, Ни заносчивый род
Вот вам мальчик и девочка, Деловитые школьники, На трамвайной скамеечке Едут рядом в Сокольники. А на стеклах – от наледи – Столько всяких чудес:
Враг отступал поспешно и постыдно. Страдала спесь потрепанных господ. Какой конфуз: бунтующее быдло, Дикарский сброд – о, боже! – верх берет!.. А где-то улыбался
Когда мы мужаем, Когда мы взрослеем, Нам зависть внушает Кондратий Рылеев. Крамольник, чьи строки Под строгим запретом, Он втайне для многих Был первым поэтом;
С. К. Как корабль, плывущий к пристани, Злыми бедами нагруженный, Много раз я, странник, издали Возвращался к моей суженой… Не стучась, войду в прихожую…
Где ты мое детство, Горечь ранней страсти? В детстве знают средство От любой напасти… Сколько раз соседка, Дерзкая девчонка Говорила едко: — Проходи сторонкой!
У сына стремленье к знаниям, Во всем он ищет причину: Не зря он с таким старанием Из куклы тянет пружину. Мир сложен и удивителен,
– Радуга, радуга, Свет-семицвет! Сердце ты радуешь Сызмальских лет. Только вот правда ли: Мне говорят, Будто бы в радуге Прячется яд?! «Радуга сушит, Влагу
Пускай не лгут про наш народ: Какой он был «забитый», Как жил вдали от всех щедрот – «Забытый» да «немытый»!.. Я от души напомнить
Цветных ковров ажур. Стада папах лохматых. Рубцы тигровых шкур На солнечных халатах… Как музыка ушам, Как сладкий мед для чая, Радушное «салам» Меня везде
Поэма 1 «Погляди на мир, – Москва сказала, – Нарисуй чужой земли портрет». В залах Внуковского аэровокзала Запах заграничных сигарет. Разная бывает заграница, Есть
Ты видел как в блестках Морозной зари В стеклянных березках Поют снегири? В завьюженных рощах, Где скудный уют, Не плачут, не ропщут, А песни
Вернувшись из дальних плаваний, Пьют вино моряки. Как будто по шаткой палубе — Колотят пол каблуки. Трещат рестораны шумные, Матросы вдрызг матерят… А если
Пускай манит мальчишек Шумный бал. А я от громкой музыки Устал. С теченьем лет Я полюбил сильней Напев берез И лирику полей: Природа мать!
Кажись бы, утрата невелика, Что в лексике наших лет Из обиходного языка Исчезло слово «аскет»! Куда б этот термин употребить? Иные слова в чести.
Кто был он? Лорд. Английский барин. Потомственный аристократ. Но всем поэтам близок Байрон. И мне он тоже – кровный брат. Мне по душе, что
Кто вас, ребята, покалечил. Кто вам неправду нажужжал, Что молодое поколенье Всегда со старшим на ножах? Я враг нелепой той идеи Об отрицании основ.
Порой, признаюсь, видеть странно, Как строг в балете каждый шаг И как танцовщики бесстрастно Красавиц носят на руках! В балете сдержаны порывы, Подвластны пластике
Вы, может, не знаете даже, Что с чуткой тревогой в очах, Седые чугунные стражи Дежурят в московских ночах? Когда затихают проспекты, И звезды по
Враги! Они прошли, как тени, Как синь-туман ночных болот, – А ведь грозились на колени Поставить русский наш народ! Ан нет! Народ наш стойкий
Ряды притихли напряженно, Глаза упрямы и строги. Сначала чуть настороженно Солдаты слушают стихи… Поэзия, она — как сказка, Она по виду далека От стрельбищ,
Наша встреча в скором поезде, Наш короткий разговор… Не могу сказать по совести, Но жалею до сих пор. Если б знал, что так получится,
Встать до зорьки, сизой ранью. Когда мгла и темень, Когда лес стоит в тумане, Как забытый терем… В глушь уйти, под скрип сосновый, В
С. Я. П. В грозных боях он себя не берег, И был он смертельно ранен. С фронта прислали газетный листок С фотографией в черной