Храм Покрова-на-Нерли! Что ты знаешь О нашей русской дали вековой? О чем ты думаешь, Про что ты вспоминаешь Своею голубою головой? Задумчивый, спокойный, светлоглавый,
Стихотворения поэта Кобзев Игорь Иванович
Еще велик не слишком Был Петр. И в те годки Ему, как всем мальчишкам, Мечталось – в моряки! Ни моря и ни флота Нет
Генералиссимус Суворов Мне представлялся с детских лет Непререкаемо суровым И грозным, словно монумент. Полсотни доблестных сражений Врубил он в бронзу на века, Из горькой
Поэма I Два дня пели стрелы над полем, Два дня мок от крови ковыль, На третий – пылающим полднем Все стяги попадали в пыль.
До чего мы похожи с сыном. Просто кажется мне порой, Будто, взрослым став, я с вершины Наблюдаю сам за собой. И опять мне, как
У варягов панциря на груди, Именные мечи на чреслах; Снаряжали варяги востры ладьи – Погулять меж земель окрестных… Пред очами сих заморских гостей Дивный
«Вишь, начинает замолаживать», – Задумчиво сказал ямщик, И вздрогнул Даль: — Как завораживать Умеет русский наш язык! И право, стоит со вниманием Вглядеться в
Стоит пальму взять в оранжерее Да поставить с фикусами в ряд – И такую скучную затею Люди называют «зимний сад»… Зимний сад – совсем
Э. А. В сырой степи под Перекопом, Где мы ломали рубежи, Где были длинные окопы, Рвы, загражденья, блиндажи, — Там, на пустынных перекрестках, Чтоб
Не забыть мне этих песен. Ровно Я их слушал только лишь вчера… Казаки усядутся на бревна В тихие донские вечера, – И неспешно песня
В былине, на древней картине, В легенде, поросшей быльем, Я часто встречаюсь доныне С могучим богатырем… В нем – доблесть бойца удалого, И верность,
А все-таки было бы хорошо, Чтоб в людях жила отвага, Чтоб каждый по городу гордо шел И сбоку сверкала шпага! И пусть бы любой,
Часто девушки обижаются, Мол, язык любви стал суров: Парни ласковых слов стесняются И совсем не дарят цветов. И уж больно смешное зрелище. Если кто-то
Что это за праздники? Что кругом творится? В каждом полисаднике Черемуха дымится. Сияют дали лунные. Черемуховый чад. Гитары семиструнные Без умолку звучат. Манят очи
Коль верно, что могут эксперты, Расследуя чью-нибудь смерть, В глазах у замученной жертвы Убийцы лицо рассмотреть, — То, значит, когда я с судьбою Все
Как мне нынче отрадно стало, Сам не ведаю отчего… Вот выходит из лесу стадо – Как вечернее торжество… Полыхают лучи заката На лоскутных боках
Стук капельной воды Так и просится в гости. На опушке дубы Греют старые кости. Звон мелодий шальных Не находит управы! Из проталин лесных Бьют
Шутка Я всегда внимателен к девчонкам, Потому что помню да сих пор, Как со мной росла моя сестренка. Жаль мне, что у многих нет
Я понимаю перевоплощенье: Актер терзает белые перчатки, Он весь клокочет яростью и мщеньем: Сегодня он — принц Гамлет или Чацкий. Но вот что мне
Люблю, скажу по совести, Обычай я такой, Чтоб из окошка поезда В пути махать рукой. Оно пустяк, а все же я Скажу о пустяке:
На коротких волнах Чей-то слышится голос: Кто-то нежность свою Шлет на северный полюс. Руки греют огнем. Сердце греет вниманьем. И не могут ему Помешать
От елок, от сказок (все понял теперь я!), От разных игрушек с мальчишеских лет В душе поселяется недоверье: Что – настоящее, а что –
Весь вечер девушка ждала напрасно: Он не пришел. А сам ведь так просил! Весь мир, доныне правильный и ясный, Вдруг пошатнулся на своей оси.
Издревле отары овечьи, Коровьи, иные стада В контакте с теплом человечьим Отраду находят всегда. Бывает, что вольная птица К людскому радушию льнет: С доверьем
Мне нравится эта девушка С мечтательными очами. Ах, что ты, Луна, с ней делаешь Сияющими ночами? Все в ней – такое лунное И так
Ты твердишь одно и то же: «Не похожи мы с тобой!» Не похожи? Ну и что же? Разве нет любви такой? Ты уходишь: «До
Гляньте как у нас в поселке Стали колером играть: Стали синие светелки Алой жестью покрывать. Каждый дом раскрашен хитро, Именинником глядит, А наличник, как
Хотелось деревцу расти, Шуметь зелеными ветвями, Весною празднично цвести, Зимой аукаться с ветрами… Но вышла скверная пора: Отхороводило, отпело: Не переспорив топора, Оно прощально
Ту ленивую речонку Ни к чему мне воспевать, Ту смешливую девчонку Ни к чему мне вспоминать. Просто чтили мы с ней робкий Дружбы ласковый
У наших предков, у славян Меж дел великого значенья Всегда к речениям, к словам Жило особое почтенье. В те годы, кто хотел любить, Молился
Под ветвями, за столом тесовым Заседает опытный совет: Судьи сорт оценивают новый, Сладость ягод, аромат и цвет. Садовод янтарную черешню Высыпает на газетный лист,
Может, счастье — это просто Выйти утром погулять, У газетного киоска Двух девчонок повстречать. Чтоб одна была знакомой, А другая — не была, Но
Порой — для ларчиков белесых, Порой — чтоб сунуть в пасть костру, С березок, с ласковых березок Сдирают белую кору. Что красота? Пустяк! Плевать
Шутка В Москве не слышно петухов И лишь как память детства Они живут у стариков На белых полотенцах. А было (дедов расспроси!): Не диктор,
Кроткий вид. Затейливый и добрый. А в руке пастушечья свирель. До чего мне близок этот образ! «Лель мой, Лель, лели-лели Лель!» Он такой: звезд
Долго море выло, свирепея, Оглушало штормом и войной. А потом меня, как Одиссея, Выбросило на берег волной. А кругом весна цвела без края. Рядом
Нет, не тем соловьям-солистам, О которых молва гремит, – Самодеятельным артистам Муза милость свою дарит! Лишь на клубных простых подмостках Инженеры или врачи С
Взял в полон Брунгильду Зигфрид. Привязал ее к седлу. Борзый конь помчался вихрем, Поскакал в седую мглу. Небеса мутило вьюгой. Над горами шли грома.
Над селом дымок курится. Солнце светит. Скот мычит. Рядом кладбище теснится. Рядовой обычный вид… Чинно парочки гуляют У кладбищенских оград, Пастухи коров гоняют, Ребятишки
Седая, некрасивая, Усталая на вид, «Какая я счастливая!» – Она мне говорит… И вправду, так и светятся Два солнца из-под век. Дивлюсь. Не часто
Станет тебе горько, Станет грустно ль, Затоскует сердце под дождем, – Знаешь что? Давай поедем в Суздаль! Вот увидишь: в сказку попадем! В Суздале
Осенний ветер во дворе Листву с деревьев рвет, У листопада в сентябре – Необратимый ход, Летят листки с календаря, Года и дни летят, И
Сын взбирается на колени… Но не яблок, не леденцов, Снова юное поколение Сказок требует от отцов… А отец молчит озадаченно… Вспоминает: война, страда: Жизнь
Со Светкой, смешливой девочкой. Мы шли на каток пешком И я саданул по дереву Крученым тугим снежком!.. Ах, что тут стало со Светкою! Вдруг
Издавна Царьград на морском ветру Пышно стягами реял гордыми, Издавна он хитрую вел игру: Ссорил Русь с кочевыми ордами. Он зубцами врезался в горизонт.
В кафе, где стены с зеркалами, Где грохот джаза дразнит плоть, В углу валялся под ногами Ржаной поджаристый ломоть… Корить кого-нибудь нелепо За то,
Я представлял, пока я рос, Что меж полей планеты Есть где-то сад из дивных роз, И в нем живут поэты… Для них – творить
Мне говорят: Забудь, мол, старину Ведь ты поэт – сегодняшний, советский! – А я рукой на критиков махну И еду снова в Переславль-Залесский! Сей
Каждый день с утра — одно и то же: Мелкою алмазною крупой Бесконечно барабанит дождик По стеклу, по крыше жестяной… О мое любимое искусство!
Из всех земных Сокровищ и чудес Нежней всего Люблю дремучий лес. Не то люблю, Что ягоды дарит, А то, что он О тайнах говорит.