Вот кузница при дороге
Стоит, как гриб, разбухший под дождем.
Кузнец — Игнат. Уже старик. Безногий,
Дрожащий над ухватом и гвоздем.
Глаза белесые. В заплатанной рубахе.
Уже с утра он под осадой баб.
Кричат, ругаются. Но жизнь — в тяжелом взмахе,
В презрении на высохших губах.
А на полу среди плевков и сора
Заклепка к плугу, зуб от бороны,
Заржавленная, старая рессора
И штык с войны.
Игнат суров. Лицо в угрюмых складках,
Да и тяжел теперь он на под’ем, —
Вот к непогоде колет под лопаткой.
Весь дребезжит. Пора уже на слом.
Но смерть молчит. А жить, так жить у горна.
Неделя, две — и захрустит ледок.
Все также равномерно и упорно
Заходит по подковам молоток.
И кузница стара. Вся на подпорках,
Но и она кряхтит, а не сдает.
Молчит Игнат. Он продымит махоркой
Неделю. Месяц. Может быть и год.
Живет старик, живет. Седеет редкий волос.
Кряхтит и охает. Работает молчком.
Но всю мужицкую соломенную волость
Он держит под железным молотком.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)