Что б ни дарили нашему зрению книги, Глаз норовит прорвать последнюю тьму: Вот увидать бы Рим и плащ Вероники И поклониться Ему! Тьма проницаема,
Стихотворения поэта Лиснянская Инна Львовна
Всю весну мой Адам удивлялся: Рай на небо не переселялся – Вот он — в земном саду, Где гнезда свивают птицы, Где по шелкам
Я на торжищах жизни из игроков запасных. Это будет сегодня, и это было вчера. Я живу на подхвате мыслей и слов чужих. Нимфа Эхо,
За окнами воздух слоеный, Под окнами почва слоиста, В глазу расслоилась слеза. Электроразряд разветвленный — И летнего ливня монисто Трясут над собою леса. Как
Что за время удалое? Алый бант в косе алоэ Там, где ты, мое дитя. Здесь, где я, твое былое Машет, по небу летя, Машет
К чему внимание заострять На том, что вместе мы и поврозь? Стрела амура — чтобы застрять. Стрела Господня — чтобы насквозь. Сквозь щель поменее,
Быстрее мысли — пламени язык. Под треск деревьев и под птичий крик Едва идет пожарная работа. И перестал пословичный кулик Хвалить свое родимое болото.
Не верьте классической розе, Шиповник и тот зачах. Стихи мы отыщем в прозе, А прозу найдем в стихах. Жизнь вывернута наизнанку. Ветра на кругах
И пришла я со стороны, И останусь я в стороне От извечного плача Стены И луны ущербной в окне. Что ни сделаю — все
Как давно это крылышко было, Это крылышко с синим зрачком, — До того красоту я любила, Что ее накрывала сачком. Я не знала, конечно,
Я туда шлю немало писем, Где не действует интернет, да и почты обычной нет. Где, как прежде, от мысли зависим, Мой Адам именует предмет.
Я не пройду, как дождь, Не заклублюсь, как смог. Я — только в слове дрожь, И это видит Бог. Хлеб и вино — мой
Никаких к судьбе претензий. Поздний возраст — не дурак. На балконе от гортензий Розовеет известняк, И последней веет песней Междуоблачный сквозняк. Облака стоят как
И если даже умру, Не верь, что я умерла, Живущая на юру, Я стану тенью орла. Двуглавый, он на гербе И в жизнь и
Домой, где от зноя роздых, Где редкий ландыш в лесу, Город в апрельских розах В глазах своих унесу. Я ноздри свои заполню Терновым запахом
Тоска моя есть засуха. И ныне Я плачу не слезами, а песком Отслоенной пустыни. У засухи и в мыслях нету влаги. Но не ищу
На маленькой арфе — на десятиструнном киноре Давид мне играет. Когда это было, когда… В ступенчатой Хайфе блестит Средиземное море И волнами-струнами перебирает года.
И в третий апреля день ровно в 14.30 Опустили твой гроб в могилу вместе с охапкой солнца, Провожали тебя всем миром, как говорится, Провожали
Письма пишу умершей своей половине. Сегодня о том, как сегодняшние деньки Память затягивает, уподобившись паутине. Согласись, научили нас многому пауки — Вязать кружева и
Грозою стала слеза, Стали огнем глаза. Огонь, как ты знаешь, слеп, — На ощупь в нашей избе Ставлю на стол тебе Стопку вина и