В нищете, в разоренье, в гнилом городском непотребстве
все равно наступает момент, — чаще с первой звездой, —
когда хочется Богу спасибо сказать при посредстве
не молитвы несложной, так, может быть, песни простой.
Это в темных озерах московских замученных стекол
проплывает закат красноперым морским петухом.
Это таллинский голубь, надутый, как сталинский сокол,
крутит петли на палом листе, безвозвратно сухом.
Это охтинский катер ломает в воде отраженье
колоннады, где жизнь клоунады подходит к концу.
Это воздух бакинский стоит у лица без движенья
и, как пластырь перцовый к спине, прилипает к лицу.
И дыша, как, небось, перед спуском одни водолазы,
понимаешь, как странно тонка и прочна скорлупа,
за которой — проказы да смех, вместо слез и проказы,
за которой и манна — что манка, простая крупа.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)