Он оседал. Дыханье под усами
В оскале рта рвалось, проклокотав…
Он трое суток уходил лесами,
Ищеек финских в доску измотав,
И здесь — упал. На солнце — золотая
Сосна стояла. Рядом. В трех шагах.
Горячим ртом морозный снег глотая,
Он к ней подполз рывками, на локтях.
К ее коре сухой, по-лисьи рыжей,
Щекой прижался, бледен, полужив.
Потом он сел и на сугробе лыжи
Перед собой крест-накрест положил
И два тяжелых диска автоматных
На них пристроил. И закрыл глаза.
И белый наст в зеленых зыбких пятнах
Пополз сквозь тьму, в беспамятство скользя.
Заснуть, заснуть… Ценою жизни целой
Купить минуту сна!.. Но он поднял
Замерзшим пальцем веко и в прицеле
Увидел в глубину пространство дня;
И в нем — себя, бегущего лесами, —
Нет, не от смерти, нет!.. Но если смерть, —
Он вновь непримиримыми глазами
До смерти будет ей в лицо смотреть…
А там, в снегу, бежит, петляет лыжня,
И ясный день так солнечен и тих,
Что как-то вдруг непоправимо лишне
Враги мелькнули в соснах золотых.
О, у него терпения хватило,
Он выждал их и подпустил в упор,
И автомата яростная сила
Вступила с целой полусотней в спор.
Он не спешил. Отрывисто и скупо
Свистел свинец его очередей.
И падали в халатах белых трупы,
Похожие на птиц и на людей.
Его убили выстрелом в затылок.
И ночь прошла. У раненой сосны
Он так лежал, как будто видел сны,
И ясная заря над ним всходила.
Вкруг головы, сугробы прожигая,
Горел в снегу кровавый ореол.
Он вольный день встречал и, как орел,
Глядел на солнце. Прямо. Не мигая.
(2 votes, average: 5,00 out of 5)