Зачем срубили памятники Сталину?
Они б напоминали о былом
могуществе, добытом и оставленном
серьезным, уважаемым вождем.
В любое время и во время оно
стоять на мертвом — боже упаси!
Покойника, по древнему закону,
не принято тревожить на Руси.
По мертвому ходить не полагалось,
могилу разворачивать — грешно.
Такая нам история досталась —
России вечно что-то суждено.
И столько было у нее величеств!
Мне как-то дед сказал: — Помаракуй,
все культ да культ…
Была такая личность —
и потому, наверно, был и культ.
И что вы там о нем ни говорите,
как ни судите горько, горячо,
оставил он шинель, потертый китель
да валенки подшитые еще.
Но он к тому ж оставил государство
с таким авторитетом на земле,
что, милый мой, тут некуда деваться —
себя представьте хоть на миг в Кремле.
И все, что обозначил он устами,
под стать ему лишь было одному.
— Какой ты Сталин?
Я еще не Сталин! —
говаривал он сыну своему.
И на священной каменной трибуне
в седой мороз седьмого ноября
он верил в тех, что верили в июне,
спокойно о победе говоря.
Какая ж клокотала в нем природа
и как он исполински понимал,
когда здоровье русского народа
он высоко над миром поднимал!
Неужто так же сумрачно и тихо
он убивал на русском языке,
какую правду он унес, владыка,
в своем рябом, оббитом кулаке?
Она первична, правда, а не слава,
она за ним стояла у руля,
ее не свалишь краном с пьедестала
и не зароешь даже у Кремля.
Мы знали правду, дети перелома,
мы, дети безотцовщины, войны,
в кирпичных городах и на соломе
его улыбкой были спасены.
Быть может, мы любили безответно —
к такой любви не прикоснется тлен.
Мы Сталина любили беззаветно,
какую веру дали нам взамен?
Мы верили, а веру убивали…
Но от неверья трижды тяжело,
и «Сталин — наша слава боевая»
мы пели вызывающе и зло.
Уже нам просто верить надоело,
уже нам подоспело все узнать.
Не наше дело — это наше дело,
как будто маму обижают, мать.
И правда, перечеркнутая кровью
отцовских непридуманных времен,
то наша правда, кровная, сыновья, —
мы были б хуже, если бы не он.
Мы очень непростое поколенье,
нам донести тот пламень и накал,
чтоб первозданно полыхало «Ленин»,
чтоб обжигал «Интернационал»!
На наши плечи падает Россия,
на молодость надеется сейчас,
так думайте ж, ребята непростые, —
теперь никто не думает за нас.
Да будет шаг наш точным и могучим!
И это вера, а не просто крик.
За это гибли лучшие из лучших,
и гибли от врагов и от своих.
А кто ходил Но Мавзолею Ленина
и получал особые пайки?
Но, если спросят наше поколение:
— А были ль вообще большевики?
Я знаю их.
Они меня растили.
Горело свято на дверях «Партком».
Несытые строители России,
я тоже с детства был большевиком.
Как все, я грыз макуху с аппетитом,
и счастлив был,
и гордый был, как все.
Я сын его. И я необъективен.
Ведь это ж не о ком-то —
об отце.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)