Потоком звучных слов, певучею волною
Лились твои стихи. Искусства знатоки
Признали песнь твою волшебной, неземною,
Рукоплескали ей, плели тебе венки.
Ты сладко, звонко пел, как соловей весною,
Про солнце и любовь, цветы и ручейки…
А родина твоя — страдалица немая —
Под снежным саваном стонала, замерзая.
Ты стонов не слыхал. Мелодия созвучий
Баюкала тебя чарующей красой;
Как царственный орел, свободный и могучий,
Парил ты в вышине прозрачно-голубой,
Купался в облаках, гнался за гордой тучей,
Знать не хотел земли… А в бездне, под тобой,
Рыданья слышались, и вопли, и проклятья:
Без хлеба, в темноте там гибли люди-братья.
Ты «грязной прозою» считал родное горе;
Восторженной душой ты жил в стране чудес
«Искусства чистого»; в холодном, мертвом взоре
Античной статуи, в сиянии небес,
В колоннах мраморных, в живой лазури моря,
В душистом ветерке, будившем сонный лес,
Да в женской красоте искал ты вдохновенья
И мимолетных грез. Ты пел для наслажденья!
Суд родины настал. Венкам твоим лавровым
Теперь несдобровать… Перед тобой, певец,
Страдалица и мать стоит в венке терновом,
Презрения полна: «Ты не поэт, а жрец
Бездушных идолов! Могучим, вещим словом
Ты мне не послужил; не разбудил сердец,
Умов, забывших долг; огонь любви священной
Не захотел зажечь в них песней вдохновенной.
Не знаю я тебя. Какой ты хочешь славы?..
Сходил ли ты ко мне с высоких облаков?
Твои певучие красивые «октавы»
Я слышала сквозь стон голодных бедняков;
Как яд насмешки злой, как жгучая отрава,
Лились веселые мелодии стихов
В истерзанную грудь… Прими же в награжденье
Забытой матери презренье и забвенье!
Ты мог поэтом быть, но чудный дар природы
Унизил, обратил в игрушку для людей…
Поэт — мой щит и меч; меня в былые годы
Он грудью защищал. Он сеятель идей,
Он голос, он язык безгласного народа,
Он первый луч зари грядущих светлых дней!
Будь сам себе судья! Скажи, я жду ответа,
Достоин ли ты был названия поэта».
(2 votes, average: 2,50 out of 5)