С тысячелетних круч, где даль желтела нивами Да темною парчой душмяной конопли, Проходят облака над скифскими разливами — Задумчивая рать моей седой земли. Их
Стихотворения поэта Андреев Даниил Леонидович
Острым булатом расплат и потерь Мощные Ангелы сфер В сердце народов вдвигают теперь Угль высочайшей из вер. Где от высот задыхается грудь, Сквозь лучезарнейший
Нет, не Тому, Кто в блещущем уборе Слепит наш разум мощью неземной, — Тебе одной молюсь в последнем горе, Тебе Одной. Взор замутнен, душа
В этот вечер, что тянется, черный, Как орнаменты траурной урны, Демиургу о ночи злотворной Говорила угрюмая Карна: Дева горя, что крылья простерла С Колымы
Его любил я и качал, Я утешал его в печали; Он был весь белый и урчал, Когда его на спинку клали. На коврике он
За днями дни… Дела, заботы, скука Да книжной мудрости отбитые куски. Дни падают, как дробь, их мертвенного стука Не заглушит напев тоски. Вся жизнь
Создал сначала для родины сын Вал, да острог, да неструганый тын. Всюду — лишь бор. Ни меча, ни щита. Пустоши. Проголодь. Нищета. Гордость и
Белеса ночь. Над сном гудрона голого Погасли краски: только цвет золы, Лишь жестяной, промозглый отсвет олова Да проползающие пряди мглы. В открытый рот, в
Я не знал, кто рубин Мельпомены В мою тусклую участь вонзил, Кто бичом святотатств и измены Все черты мои преобразил. Только знаю, что горькие
Вдали — как из ведра: Не облако — гора!.. И стала ниже градусом Испуганно жара. Округлым серебром Раскатываясь, гром Овеял дрожью радостной Опушку и
Будущий день не уловишь сетью, И все ж говорю, что б ни докучало: Семидесятые годы столетья — Вот моя старость, ее начало. Жизнь неприметна
Когда-то раньше, в расцвете сил, Десятилетий я в дар просил, Чтоб изваять мне из косных руд Во имя Божье мой лучший труд. С недугом
Бряцающий напев железных строф Корана Он слышал над собой сквозь топот тысяч ног… Толпа влачила труп по рынкам Тегерана, И щебень мостовых лицо язвил
Одно громоносное слово Рокочет от Реймса до Львова; Зазубренны, дряхлы и ржавы, Колеблются замки Варшавы. Как робот, как рок неуклонны, Колонны, колонны, колонны Ширяют,
Если ты просветлил свою кровь, Если ты о надзвездном грустил — Сну Грядущего не прекословь, Чтобы он твою мысль обольстил, И унес — быстролетней
Этот двор, эти входы, Этот блик, что упал на скамью, В роды, роды и роды Помнят добрую нашу семью. Эти книжные полки, Досягнув, наконец,
Все отступило: удачи и промахи… Жизнь! Тайники отмыкай! Веет, смеется метелью черемухи Благоухающий май. Старая школа, родная и душная, Ульем запела… и вот —
О, не все ль равно, что дума строгая В тишине, подобно скрипачу, Тайным зовом струны духа трогала В эти дни, отверзтые лучу; Заглушала еле
Летопись сердца у желтой свечи Долго читаю в тиши, В грани стиха собираю лучи Перегоревшей души. Но наползает, как тень, на кристалл Мрак недосказанных
Я умирал травой и птицей, В степи, в лесу — В великом прахе раствориться, Лицом в росу. И человеком — скиф, маори, Дравид и