Язык любви из мягких звуков соткан: За нежным «эль» задумчивое «эм»; Он ласково качается, как лодка, То говорлив, то робко полунем. Последыши могучих поколений,
Стихотворения поэта Андреев Даниил Леонидович
Люди любили не нашей любовью, Страстью не той: Мощной волной их клонил к изголовью* Мрак золотой. Сквозь поколения нас породила Древняя плоть. Есть ее
Звезда ли вдали? Костер ли?.. У берегов Уже стихиали простерли Белый покров. Беседует только Неруса Со мной одна, Шевелит зеленые бусы Чистого дна. И
Но Запад прав: мы – дикари, мы – дети. Страсть к жизни, жар, безудерж молодой Чуженародной мудростью столетий Чуть скованы… Сверкающей уздой Науки, чисел,
Поздний день мой будет тих и сух: Синева безветренна, чиста; На полянах сердца — тонкий дух, Запах милый прелого листа. Даль сквозь даль яснеет,
Гладит предутренний ветер вечно-священные камни. Над Галилеею грустной руки воздел муэдзин. Лижет бесшумное время прах Вифлеема и Канны, И с минаретов вечерних слышно: Алла-иль-Алла.
Когда я холодно расторг Завет, хранимый испокон, О нет: то не был низкий торг За право на самозакон. Я твердо знал: возврата нет. Есть
Я вздрогнул: ночь? рассвет?.. Нет, это зимний день Сочился в комнату — лишь треть дневного света. Казалось: каждый луч обрублен, точно пень, И в
Девятнадцать веков восхожденья На лазурный, наивысший причал, От земли заслоненный кажденьем Серафимов, Господств и Начал; Девятнадцать веков просветленья Истонченных телесных убранств Ее духа —
Свеча догорает. Я знаю. Над нами — бездонное море… Какая дремучая тишь!.. Усни: к несравненному раю Свела ты старинное горе Души моей терпкой… Ты
Семью домового из хат вон выжили, На них клеветали ханжа и поп… Хвостат ли и сероват он, рыжий ли — Бедняжка забился, дрожа, в
Как друзья жениха у преддверия брачного пира, Облекаются боги в пурпуровые облака… Все покоится в неге, в лучах упованья и мира — Небо, кручи,
Смолкли войны. Смирились чувства. Смерч восстаний и гнева сник. И встает в небесах искусства Чистой радугой — их двойник. Киев, Суздаль, Орда Батыя —
Уж не грустя прощальной грустью, Медлительна и широка, Все завершив, достигла устья Благословенная река. Обрывы, кручи и откосы Все ниже, ниже — и разлив
Стих Толк; Присмирел деловой Торг: Свой Долг Возвратил городской Морг. Жизнь — Круг. Катафалк кумачом Ал… Наш Друг На посту боевом Пал! Срок Бьет.
Где бесшумны и нежны Переулки Арбата, Дух минувшего, как чародей, Воздвигнул палаты, Что похожи на снежных Лебедей. Бузина за решеткой: Там ни троп, ни
Ткали в Китеже-граде, Умудрясь в мастерстве, Золоченые пряди По суровой канве. Вышивали цветами Ослепительный плат Для престола во храме И для думных палат. Но
Легким бризом колышимые, Волны мирного моря С тихим плеском, чуть слышимые, Не достигнут нагорья. Там лугами некошеными Овладела истома, Камни, в пропасти брошенные, Мягче
На холм Демиург всероссийский ступил В прадедовский век, первобытный и грубый, Сквозь уханье бревен и скрежеты пил, Сквозь первые, смолами пахшие срубы. Размашистый бор
За детство — крылатое, звонкое детство, За каждое утро, и ночь, и зарю, За ласку природы, за тихий привет Твой, За всю Твою щедрость