«Как я несчастна! И как завидна часть твоя! — Однажды говорит Пиявице Змея. — Ты у людей в чести, а я для них ужасна;
Стихотворения поэта Дмитриев Иван Иванович
Нахальство, Аристарх, таланту не замена; Я буду все поэт, тебе наперекор! А ты — останешься все тот же крохобор, Плюгавый выползок из гузна Дефонтена.
Вступая в новый год, любезная Климена, Не бойся, чтоб в судьбе твоей произошла Какая перемена; Ты будешь завсегда приятна и мила, И лет твоих
В Москве, которая и в древни времена Прелестными была обильна и славна, Не знаю подлинно, при коем государе, А только слышал я, что русские
Еще чертог залит огнями, Еще не смолкнул за дверями Прощальный говор голосов И ярко убраны цветами Немые статуи богов; Еще, мелодию кончая, Рыдает арфа,
С чего Конь пышет, ржет? — Гортань дерут Уздою. Ослабили Узду, и Конь пошел на стать. — Властитель! хочешь ли спокойно обладать? Держи бразды
Пусть нас давят угрюмые стены тюрьмы, — Мы сумеем их скрыть за цветами, Пусть в них царство мышей, паутины и тьмы, — Мы спугнем
День что-то хмурится… Над пасмурной землею Повисли облака туманною грядою, Но в чутком воздухе царят теплынь и тишь: Не колыхнется лист черемухи душистой, Не
Пускай от зависти сердца в зоилах ноют; Хераскову они вреда не нанесут: Владимир, Иоанн щитом его покроют И в храм бессмертья проведут.
Воспитанник любви и счастия богини, Он сердца своего от них не развратил, Других обогащал, а сам как стоик жил И умер посреди безмолвныя пустыни.
За Перепелом Пес вдоль нивы крался летом, Но Перепел не слеп: он с места вмиг спорхнул И песню с высоты в насмешку затянул: «Изменник!
Друг изящного в природе И судья а ла козак, Поперек идущий моде, Неприятель всяких врак; Муз и музыки любитель, Голубков, дроздов гонитель, Грубый скиф
Кто на своем веку Фортуны не искал? Что если б силою волшебною какою Всевидящим я стал И вдруг открылись предо мною Все те, которые
Чиж, в птичник залетя, прельстился им как раем. Раздолье! пьет и ест одно он с Попугаем. Но долго ль? Нет! Скворец там заклевал его.
Державин в сих чертах блистает; Потребно ли здесь больше слов Для тех, которых восхищает Честь, правда и язык богов?
Пословица у нас: на ближних уповай, А сам ты не плошай! И правда; вот пример. В прекрасные дни года, В которые цветет и нежится
Прелеста, веселись! Мой рок уже решился. Внимай и торжествуй: я с вольностью простился! Стыжуся слабости, но признаюся в том, Что стала ты моим отныне
Дельфира! вот стихи, которых ты желала, Но боле от меня вперед не ожидай! Ты знаешь, я попал в поэты невзначай С тех пор, как
Счастливый Писарев! Мне ль, старцу, близ могилы В альбоме грации страницу занимать Между младых певцов?.. Но грации так милы! Любимец их так добр!.. Не
Орел из области громов Спустился отдохнуть на луг среди цветов И встретил там Змею, ползущую по праху. Завистливая тварь Шипит и на Орла кидается
Трусливых наберешь немало От скорохода до щенка; Но Зайца никого трусливей не бывало: Увидя он Ружье, которое лежало В ногах у спящего стрелка, Так
«Увы, — Дамон кричит, — мне Нина неверна! Лукавый пол! твой дар лишь только лицемерить! Давно ли мужем мне своим клялась она?..» — «И
Парис и Марс, о том ни слова, И Адонис, когда хотел, Меня видали без покрова; Но как увидел Праксител?
«С умом ли, Капля, ты? Меня пробить взялась! Меня, гранитную! Ты, право, стоишь смеха». Но Капля молча все кап, кап… и пробралась. — Настойчивость
Простите, Лары и Пенаты! Прости и ты, волшебный край, В котором гении крылаты Казали мне и в дебрях рай; Где я мечтами забавлялся, Где
Со светлым червячком встречается Змея И ядом вмиг его смертельным обливает. «Убийца! — он вскричал. — За что погибнул я?» — «Ты светишь», —
1 По лазури неба тучки золотые На заре держали к морю дальний путь, Плыли, — зацепились за хребты седые И остановились на ночь отдохнуть.
Поэт И я питомец Аполлонов: Так умолчу ль в сей важный час! Судьба решится миллионов; Взор мира обращен на нас, И свыше громовержец внемлет:
Умен ли я, никем еще в том не уверен; Пороков не терплю, а в слабостях умерен; Немножко мотоват, немножко я болтлив; Немножко лгу, но
Скрипица пошлая упала и разбилась. Скрипач ее склеил, И скрипка из дурной — прекрасной очутилась. Тот, верю, стал умней, кто в школе бедствий был.
Не ведаю, какой судьбой Червонец золотой С Полушкою на мостовой Столкнулся. Металл сиятельный раздулся, Суровый на свою соседку бросил взор И так с ней
Под хладной кочкой сей Вралева хладный прах, Бог с ним! Он был и сам так холоден в стихах.
Се князь изображен Молдавский Кантемир, Что первый был отцом российскиих сатир, Которы в едкости Боаловым равнялись И коих остротой читатели пленялись. Но только ль
Две лошади везли карету; Осел, увидя их, сказал: «С какою завистью смотрю на пару эту! Нет дня, чтоб где-нибудь ее я не встречал; Все
Стонет сизый голубочек, Стонет он и день и ночь; Миленький его дружочек Отлетел надолго прочь. Он уж боле не воркует И пшенички не клюет;
Юность, юность! веселися, Веселись, пока цветешь; Пой, пляши, люби, резвися!.. Ах, и ты как тень пройдешь! Други, матери природы Слышите ль приятный глас? Составляйте
При пятом Льве Медведь за правду лез из кожи, Вол сдабривал поля и был неутомим; Конь смелостью блистал. Короче заключим: Велик монарх — отличны
Постигнув с юных лет тщету и скоротечность, Сей инок житие пустынное избрал, И, кроясь от живых, он взором обнимал Минувшее и вечность.
Какой ужасный, грозный вид! Мне кажется, лишь скажет слово, Законы, трон — все пасть готово… Не бойтесь, он на дождь сердит.
Отрады луч блеснул у Скорби на челе. «Что этому виной? — Фортуна вопросила. — Давно ль твой томный взор поникнут был к земле?» —
В Москве ль я наконец? со мною ли друзья? О, радость и печаль! различных чувств смешенье! Итак, еще имел я в жизни утешенье Внимать
О радость! дайте, дайте лиру: Я вижу Пинда божество! Да возвещу в восторге миру Славянской музы торжество И новый блеск монаршей славы! Талантам возвратились
Увы, здесь погребен мой милый попугай. Где красота и где дар слова? Прохожий говорун! Вздохни о нем и знай: Он слишком говорил, но не
Я моськой быть желаю, Всегда чтобы храпеть; Нет нужды, что залаю И что не буду петь. В одном бы теплом фраке Я круглый год
Тигр, ужас всех зверей, подняв кровавы взоры, Морфея умолял, чтоб сон к нему послал. «Для извергов, тебе подобных, — бог сказал, — Готовлю я
Садовник, яблоко отняв у Обезьяны, Вскричал: «Оно мое!» — и тотчас раскусил. «Неправда, а мое! вы сильны, так и рьяны», — Из яблока ему
Прелестная Лизета Лишь только что успела встать С постели роскоши, дойти до туалета И дружеский совет начать С поверенным всех чувств, желаний, Отрад, веселья
Что мне об ней сказать? К другим и я, бывало, Легко мог надписи писать, Но милую хвалить, как ни хвали, — все мало!
Целуйте вы сей лик, О матери семейств, и вы, отроковицы! Не страшен боле враг спокойствию столицы: Суворова стоит на страже ученик.
«Как жалок ты! — Быку Корова говорила. — Судьба тебя на труд всегдашний осудила». Наутро повели Корову на убой, К закланию богам. Бык, вспомня