Не мнишь ли ты, что эгоизм и страх Пустынников в трущобу уводили? Кто б ни был прав, но в ангельских мирах Дивятся лучшие их
Стихотворения поэта Андреев Даниил Леонидович
Не может кровью не истечь Любое сердце, если множествам На грозном стыке эр порожистом Рок нации диктует лечь. И разум мечется в бреду, Предвидя
Тесен дом мой у обрыва, Темен и тих… Вдалеке Вон, полуночная рыба Шурхнула в черной реке. В этом лесничестве старом Робким огнем не помочь.
О триумфах, иллюминациях, гекатомбах, Об овациях всенародному палачу, О погибших и погибающих в катакомбах Нержавеющий и незыблемый стих ищу. Не подскажут мне закатившиеся эпохи
Мы возвращались с диких нагорий, И путь лежал вдоль самой воды; Безгрозным бризом дышало море, Лаская и сглаживая наши следы. А бриз был праздничным,
Случается ночь, оторачивающая Как рамою, трель соловья Всем небом, землею укачивающею, Всем чутким сном бытия. Зеленый, почти малахитовый, Чуть светится бледный свод, И врезаны
Порой мне казалось, что свят и нетленен Лирической чайкой украшенный зал, Где Образотворец для трех поколений Вершину согласных искусств указал. Летящие смены безжалостных сроков
В коловращении неостанавливающихся машин, В подспудном тлении всечеловеческого пожара, Я чую отзвуки тупо ворочающихся пучин В недорасплавившейся утробе земного шара. Им параллельные, но материальнейшие
В жгучий год, когда сбирает родина Плод кровавый с поля битв, когда Шагом бранным входят дети Одина В наши дрогнувшие города; В дни, когда
1 — Кто ты, мальчик? куда?.. Твои волосы Нежней королевского золота, Тебе пажом надо стать… Отчего ты один? Где мать? — Титурэль мое имя.
Прибрежный холм — его надгробный храм: Простой, несокрушимый, строгий. Он спит, как жил: открытый всем ветрам И видимый с любой дороги. Ограды нет. И
Ветер свищет и гуляет сквозь чердак. На гвозде чернеет тощий лапсердак. Жизнь — как гноище. Острупела душа, Скрипка сломана и сын похоронен… Каждый вечер,
Полынушка, полынушка, тихая травка, серая, как придорожная пыль! К лицу подношу эту мягкую ветку, дышу — не могу надышаться, как невозможно наслушаться песней о
Смотри-ка! Смотри-ка! Что может быть слаще? Полна земляникой Смешная чаща. Медведи правы: Здесь — рай. И вот В душмяные травы Ложусь на живот. В
Не помним ни страстей, ни горя, ни обид мы, Воздушный светлый вал принять в лицо спеша, Когда от образов, одетых в звук и ритмы,
Не как панцирь, броня иль кираса На груди беспокойного росса, Но как жизнетворящие росы — Для народов мерцанье кароссы: Для тевтонов, славян, печенегов, Для
Нет, не юность обширная, В грозе, ветрах и боренье: Детство! Вот — слово мирное, Исполненное благодаренья. Прозрачнейшее младенчество С маленьким, легким телом, Когда еще
Есть строки Памяти, — не истребить, не сжечь их, Где волны времени, журча среди камней, В заливах сумрачных лелеют сонный жемчуг Невозвратимых чувств, необратимых
Островерхим очерком вдали — Кремль синий, А внизу — клокочущая хлябь, Поток: Пятна перемешивая, смыв рябь линий, Улица, как Волга, бурлит У ног. Ветром
Для народов первозданных Слит был в радостном согласье Со стихиями — туманный Мир идей. Выходила к ним из пены Матерь радости и страсти, Дева