Любовь любовию пленилась И с Душенькой совокупилась, А эта Душенька от душечки родилась, И сердце наконец Без сердца для сердец Их связно связь изобразило.
Стихотворения поэта Дмитриев Иван Иванович
Если душно тебе, если нет у тебя В этом мире борьбы и наживы Никого, кто бы мог отозваться, любя, На сомненья твои и порывы;
Друг! Как ты вошел сюда не в брачной одежде? Св. Евангелие Томясь и страдая во мраке ненастья, Горячее, чуткое сердце твое Стремится к блаженству
Юпитер Коршуну сказал: «Твоя чреда, Орел в опале: будь его преемник власти». И вдруг раздор, грабеж, все взволновались страсти! Ошибка в выборе — беда.
Морские чудища взвозилися толпами; Волненье, шум! Матрос по вервиям бежит; Готовьтесь, молодцы! товарищам кричит. Взбежал и размахнул проворными руками, В невидимой сети повиснул, как
Как этот год у нас журналами богат! И «Вестник от карел» и «Просвещенья сват», «Аврора» и «Курьер московский», — не Европы, И грузный «Корифей»
Кто в блесках молнии нисходит? Колеблет гласом гор сердца? И взором в трепет все приводит? Падите пред лицом Творца! Се меч в Его десной
«Что за диковинка? лет двадцать уж прошло, Как мы, напрягши ум, наморщивши чело, Со всеусердием все оды пишем, пишем, А ни себе, ни им
Мартышка, с нежностью дитя свое любя, Без отдыха его ласкала, тормошила; И что же? Наконец в объятьях задушила. — Мать слабая! Поэт! остереги себя.
Пускай кто многими землями обладает, В день копит золото, а в ночь недосыпает, Страшася и во сне военныя трубы, — Тибулл унизился б, желав
«О чем ты сетуешь, прелестная Харита?» — «Увы! С любимым я певцом разлучена! Послали смерть Петру, ошибкою она Сразила Ипполита».
О ты, котора утешала Меня в мои спокойны дни, Священну дружбу воспевала, Любовь и радости одни, — Забудь твой глас, о нежна лира, Иль
Юпитер Прочь, слабое дитя! не будь в моих очах! Иль гряну громом — и ты прах! Амур Для лука моего Перун твой не опасен:
Сын севера! суров и хладен твой климат; Ужасны льды твои, но счастлив ты сто крат: В тебе и бодрый дух, и богатырска сила. В
«Скажи мне, есть ли зверь, Которого бы я замашки не схватила?» — «Конечно, нет; но всякий, мне поверь, Стыдится захотеть, чтоб ты его учила».
Потомство! вот Петров, Счастливейший поэт времен Екатерины: Его герои — исполины; И сам он по уму и духу был таков.
Восторг, восторг души поэта! Ты мчишь на дерзостных крылах По всем его пределам света! Тобой теперь он на валах И воздувает пенны горы; Тобою
Янтарная заря, румяный неба цвет; Тень рощи; в ночь поток, сверкающий в долине; Над печкой соловей; три грации в картине — Вот все его
Против Калифова огромного дворца Стояла хижина, без кровли, без крыльца, Издавна ветхая и близкая к паденью, Едва ль приличная и самому смиренью. Согбенный старостью
Примите, древние дубравы, Под тень свою питомца муз! Не шумны петь хочу забавы, Не сладости цитерских уз; Но да воззрю с полей широких На
Без друга и без милой Брожу я по лугам; Брожу с душой унылой Один по берегам. Там те же все встречаю Кусточки и цветки,
Сними с себя завесу, Седая старина! Да возвещу я внукам, Что ты откроешь мне. Я вижу чисто поле; Вдали ж передо мной Чернеет колокольня
В преддверьи храма Благочестивый муж прихода ждал жреца, Чтоб горстью фимиама Почтить вселенныя творца И вознести к нему смиренные обеты: Он в море отпустил
«Сестрица, душенька!» — «Здорово, братец мой!» — «Летал, летал!» — «А я до устали шаталась!» — «Где взять любовников? все сгибли как чумой!» —
Непрошеный стучусь я в ваш альбом, Как странник, на пути застигнутый грозою, Стучит в чужую дверь, под вьюгой и дождем, Окоченелою от холода рукою:
Вчера подслушал я, две разных свойств Лисицы Такой имели разговор: «Ты ль это, кумушка! давно ли из столицы?» — «Давно ль оставила я двор?
В спокойствии, в мечтах текли его все лета, Но он внимаем был владычицей полсвета, И в памяти его Россия сохранит. Сын Феба! возгордись: здесь
Один охотник жить, не старее ста лет, Пред Смертию дрожит и вопит, Зачем она его торопит Врасплох оставить свет, Не дав ему свершить, как
«Я царь земной!» — Порок в надменности изрек. «А я царю небес мой жребий поручила», — Смиренно Доблесть говорила. Решись и выбирай, бессмертный человек!
Бедняк, не евши день, от глада Лил слезы и вздыхал; Богач от сытости скучал, Зеваючи средь сада. Кому тяжелее? Чтоб это разрешить, Я должен
Прохожий, стой! во фрунт! скинь шляпу и читай: «Я воин, грамоты не знал за недосугом. Направо кругом! Ступай!»
Прохожий! пусть тебе напомнит этот стих, Что все на час под небесами: Поутру плакали о смерти мы других, А к вечеру скончались сами.
Пой, скачи, кружись, Параша! Руки в боки подпирай! Мчись в веселии, жизнь наша! Ай, ай, ай, жги! припевай. Мил, любезен василечек — Рви, доколе
Однажды дома я весь вечер просидел. От скуки книгу взял — и мне сонет открылся. Такие ж я стихи сам сделать захотел. Взяв лист,
В роще зеленой, над тихой рекой Веет и вьется дымок голубой И, от костра подымаясь, столбом Тихо плывет над соседним кустом. Белая полночь тиха
«Несносный жребий мой! то вверх, то вниз лечу; Вперед, назад меня толкают. Ракете смех, а я страдаю и молчу». — Проситель! и с тобой
Люблю — есть жизнью наслаждаться, Возможным счастьем упиваться, Всех чувств в обвороженьи быть. Любил же — значит: полно жить! Яснее: испытать собою, Что клятвы
Подзобок на груди и, подогнув колена, Наш Бавий говорит, любуясь сам собой: «Отныне будет всем поэтам модным смена! Все классики уже переводимая мной, Так
«Как я велик!» — дитя со столика вскричал. А нянька говорит: «Сниму, так будешь мал». Богач с надменною душою! Смекай заранее: урок перед тобою.
Утешно вспоминать под старость детски леты, Забавы, резвости, различные предметы, Которые тогда увеселяли нас! Я часто и в гостях хозяев забываю; Сижу повеся нос;
«Завидна, — я сказал, — Терситова судьбина: Чин знатный, и что год, то дочь ему иль сына!» — «Да, он не без друзей, —
И вот, от ложа наслажденья И нег любви оторвана, Перед судилищем она Предстала с трепетом смущенья. Греха открытого позор К земле чело ее склоняет;
«Здорово, душенька! — влетя в окно, Пчела Так Мухе говорила. — Сказать ли весточку? Какой я сот слепила! Мой мед прозрачнее стекла; И как
Дрожащею рукою За лиру я берусь, Хочу, хочу петь Хлою, Но в сердце я метусь. Какой мне ждать награды За мой, о Хлоя, стих?
«Ай, как его ужасен взор! — Бормочет швед. — Он горче хрена!» — «Ах, как он мил», — твердит Климена. Как разрешить сей странный
«Мужчины счастливы, а женщины несчастны, — Селеста милая твердит. — Их рок прелестною свободою дарит, А мы всегда подвластны». Так что ж? Поспорю в
Любовник в первый день признанием забавляет; Назавтра — говорят: несносно докучает; На третий слушают, не поднимая глаз; В четвертый — с робостью отказ; На
Чей это, боже мой, портрет? Какими яркими чертами Над впалыми ее глазами Натиснуты все сорок лет!
Мне лекарь говорил: «Нет, ни один больной Не скажет обо мне, что не доволен мной!» «Конечно, — думал я, — никто того не скажет:
Когда и дружество струило слез потоки, На мраморе сии начертывая строки, Что ж должны чувствовать, увы, отец и мать?.. О небо!.. и детей ужасно