Я поднимусь в любые сроки, когда наотмашь свет луны… когда в кустах челны темны, гвалт петушиный на востоке… Под мокрой коркой пыль тропинки тепла…
Стихотворения поэта Солнцев Роман Харисович
Прости меня за все мои измены до нашей встречи в юности шальной. Когда бы знать… Но были так мгновенны они в сравненье, милая, с
Ложь на моих губах! Малиновых не сто я износил рубах – всего одну. И то – Не хвастался я ею, и вовсе не носил,
Кто любит, видит в ней совсем иное – таинственный, как ночь, лиловый взгляд, и платьишко, как дерево живое, и уст надменный яд… Не правда
Сумрак рассвета, озябшие губы, снегом метель заровняла дворы. Только деревья остались и трубы. Дым, как деревья, встает от горы. Выйду с лопатой – начнутся
А что там, а что там, а что там? Лес, речка – с глазами вода… и тлеет заря по болотам… иль клюква блестит в
Березовый и частый, очень зимний, как пачка «Беломора», мой лесок. Он вдалеке, на сопке, сочно синий, а здесь он бел и призрачно высок… Я,
Тогда светало ране… Но по тому лучу я до сих пор в чулане пушинкою лечу… Иль вдруг в тени лиловой я с Зорюшкой коровой
Стоишь на пороге: ах, что-то еще позабыл… Свеча – пригодится… и спички… две книги вот эти… Письмо от нее, над которым ты в полночи
Посмотришь средь нашей голодной страны, поддавшись тоске, как недугу: на улице старые люди смешны, что руки целуют друг другу. За что благодарность? За сладкую
Я в тюрьме не сидел, отчего ж мне близка мужиков пострадавших тоска? Не стреляли… но что ж не люблю у стены я стоять и
От бессонницы я изнемог. Я кричу на друзей, на жену. Я измучен, затравлен, как волк. Да когда же я жить-то начну? Некто ходит всю
Мне приснилось во сне пробужденье. Я увидел чужую страну. Понимал: эти красные тени – те же флаги, что были в войну… Я в тоске
Мне это не могло присниться, был теплый вечер в сентябре. Галдели во дворе, как птицы, галдели дети во дворе. И говорили бабок десять, из
И все-таки свобода, какая-никакая, дороже для народа, чем водка дармовая. Но водка дармовая, да сабля удалая роднее для народа, чем нищая свобода.
Есть камень драгоценней всех камней – кошачий глаз? берилл? Опал ли лунный? Она его рукой коснулась юной, и он преобразился перед ней… И на
Как пламя, обнимает душу ложь. Смеются переимчивые особи. Живя среди людей, порой живешь как одинокий Робинзон на острове. Однажды на песке увидев след, и
Рахманинова слушаю и плачу. Мой композитор… Так вечерний свет, пройдя сквозь лес и рухнувшую дачу, зеленый лист окрасит в красный цвет. Когда любое сказанное
«Родная речь» мне снится, «Родная речь»… учебник тот, где сосны на обложке, где реки широко умеют течь, и где в лесу огонь в любой
Зэк на прощанье чиркнул бритвой себе могучее плечо, – чтоб друга одарить кровинкой в ладони – вот, держи еще! – идешь на волю, к
Вот это яблоко раздора – тугого атома ядро. В свинцовых лапах коридора выводит формулы перо. Лучей свеченье. Излученье. Тем излученьем изумленье. Тех излучений изученье…
Дрожа, скользит железное корыто в ночной воде, над вечной мерзлотой… Хоть мы с тобою живы, не убиты, здесь почему-то страшно нам с тобой. Днем
Вечереет на земле, на реке вечереет, красным крашены перила, тускло светятся во мгле. А вода бежит, незримая, вода внизу чернеет, вечереет на реке и
Из громких песен про Отчизну и всенародного Отца, про путь великий к коммунизму твержу я эту без конца. Ее мы хором пели в школе,
Ты в Америке, профессор, математику творишь. Ты теперь, считай, агрессор – вишь как армия –то, вишь – то в пустыне под Ираком, то у
В чем нам каяться? Мы же не Каины, братьев родных не убивали. Разве лишь муравьев нечаянно, да и то, признаться, едва ли. В чем
Сидела нищенка у магазина, науськивая шепотом собачку на тех, кто шел с авоськой иль корзиной, косясь и не решаясь на подачку, – у всех
Позади окопы, смерть, скитанья… Что осталось? Кажется, одно – шляться по пивнушкам… ведь с годами красен мир сквозь красное вино. Ты сидишь, былое вспоминая…
Какая б ни была беда, какой бы день ни грянул черный, приду – ты за столом всегда с тетрадочкой своей ученой. Ты что-то чертишь
Не будем про политику при встрече! А станем слушать музыку ночную! Мы зажигаем, как в театре, свечи. Мы разливаем водку голубую. И музыка гремит
Сырая мгла к рассвету мир заволокла. Погасли звезд-сиделок крохотные спицы. Мигнула молния – а женщина спала, лишь только вздрогнули ресницы. Мигнула молния, но женщина
Поэту робкому непросто спорить с богом. Но сам зато ко мне явился сатана. Он улыбается, он в облачении убогом, как вся моя родная сторона.
Отпечатался в памяти крест золотой под окном от весеннего солнца. И запомнился волос ее завитой, яркий-яркий, когда у оконца. И прозрачные алые пальцы ее,
О чем вы в красном небе, иволги, поете, сверкая золотом подкрылий на березах, ловя лучи заката в быстром перелете? О ночи дума? О вороньих
– А вы сюда от имени кого?.. – меня спросили. (Эти люди строги.) Сам по себе, как человек с дороги, не означал я, видно,
Нас голод не сломит под дых! В густом золотистом чаде Не видно нас, золотых, – Лишь белые плавки, как чайки!
Потемнела ель. Свет на запад стек. На прощанье шмель перекрестил цветок. Тот закрыл глаза синевы красней… Шла вдали гроза, напугав коней. И летел табун-
Чудак человек! Снимите очки – ребенок во сне сжимает кулачки. Он двигает ими, поборов скованность, как будто переключает скорость. Хоть мамино варенье и рядом
Тот день был сереньким. Но ты мне вдруг сказала: – Этот день я вдохну в предсмертное мгновенье, как дух лугов из темноты! Я счастлива
Недосказанность – не случайна, если ясно, что есть она… Жизнь светла, как девичья тайна. Как мужская сила, темна. Пишем книги. Рисуем картины. Цифры делим.
Пока еще на теплом склоне не стала верба золотей, но снег тяжелый на ладони сверкает горсткою гвоздей. Ты смотришь жадными глазами, как из больницы
В этот вечер за нашу счастливую встречу мы содвинем стаканы с веселым вином. Нету денег – сойду за вином в нашу речку, где за
Читали в книгах про измены и усмехались про себя: про нас не скажут, что несмелы, мы не падем, друзей губя. Начнется ли террор режима
В плащах блестящих ходят по пятам. В руках – кулек конфет Два дуновенья. – Мы вас узнали Расскажите нам про славу и про всякие
Живем и не верим, что вправду живем. Все кажется – сон, и когда мы проснемся, увидим: толпою в пространстве ночном летим на далекое красное
Все говорят, второе есть дыханье. Когда устал – держись, оно придет. Терпи, беги. Лишь на себе вниманье. Одолевай подъем и поворот. Оно придет… Лети
Когда мы узнали счастье в лицо, луга задымились горячечной ягодой, и даже истории колесо увязло в тучах на часик радугой! Но все не вечно,
Весною снег – в веснушках, соринках, слетают сучья в шуме лесов… Сугробы в седлах наших тропинок выше сугробов, где нет следов. Где не ходили
Не смеха жажду я – печали, когда горит вокруг земля. Над чем так долго хохотали? И я здесь хохотал, и я… Коль попадет смешинка
Содрав, как змей, померкнувшую кожу, бегу прилечь к сверкающей траве. На то, что было, нынче так похоже, с грозой молниеносной в синеве. С набухших