И снова сон, что я проснулся, – и в длинном поезде ночном один лежу – и нету рядом любимой… лишь железный гром. И я
Стихотворения поэта Солнцев Роман Харисович
Сейчас погаснет. Голые деревья на небе ясном сучьями сплелись. Землею пахнет. Лают псы в деревне. Летает воронье. Проходит жизнь. Сейчас погаснет. Дай в лицо
К исходу красного столетья планету охватила тень. Сгорают в самолетах дети. И в шахтах взрывы каждый день. По радио, в любой газете – одна
Ты уехала в город – и в нашем лесу утром крыша пустила слезу. Отпечаток ладошки на мягком снегу обхожу и забыть не могу. Я
Река ушла за холм песчаный. Берез как не было вокруг. И около стеклянной чайной гуляет одноухий друг. Село мое совсем исчезло – овраги съели,
Чему ты учен, синеглазый лешак? Словами пустыми вокруг поливаешь: – Ах, милая женщина! Надо же так – ты все понимаешь… ты все понимаешь… И
Здесь пески прозрачные на склонах… Набежит вечерняя волна и уйдет – и в сумерках зеленых пленка на песке красным-красна! И погаснет… Но перед тобою
Я устал от вашей красоты. Устают же всматриваться в пламя, ниточки завязывать губами и считать капустные листы. Говорить особым языком, чтоб не показаться примитивным
Почему изменяет мечта: «До свиданья!..» – словно птица меняет места обитанья? Друг любил меня, но уж давно смотрит лось, а не друг мой в
Самолет, на котором летишь, – не моя ли стальная ладонь? И окошко, в котором сидишь, и полночного неба огонь, – Все открыто, как дьяволу,
За неделю развернулся лист. Клейкий, подрастет еще немного. И березы наклонились вниз. Потемнела на свету дорога. Поспешает черный муравей. Сонно вьется пчелка золотая. Стал
1. Я – ангел в каменном небе. За моей спиной одно крыло серебряное – русское, другое золотое – татарское, золотое тяжелее, поэтому летаю кругами.
Кончается безумное столетье. Горят смола позора и елей. Что остается? Тучи на рассвете, и то ли броневик, то ль мавзолей. Но что кричать о
Всю ночь гроза сверкала зеркалами, и ливень лил, тяжелый, как чугун. Казалось, треснула земля под нами – я слышал раздвигающийся гул. Казалось, все живое
В темной переписывая келье летописи сгинувших веков, что считал ты главным? Не веселье, не базары праздных городов. Это все обыденное дело! А вот где