Стихотворения поэта Астафьева Наталья Георгиевна

Я бы петь пошла, да сдавило грудь, танцевать бы пошла да уж как-нибудь. Я бы в круг пошла — шире, шире круг! — если

Гляжу на землю в оба, покуда не умру… Палевое облако в темном бору. Клубком раздетых веток береза парит. Снег в искрах фиолетовых как в

Ты здесь, ты ходишь, ты жив. А ветер Москву качает, за каменные плечи схватив… Ты здесь, ты ходишь, ты жив, я часто тебя встречаю.

Я все еще привыкла удивляться твоим словам, внимательным и нежным, к тебе иду на грани удивленья почти три года неправдоподобных. Но если правда есть

Осталось наше поколенье без женихов и без мужей. И снова книга на коленях, а за окном — бумажный змей. И май, и полон двор

Иди, пожалуйста, куда хочешь, снег сошел, земля камениста, и наш союз, беды короче, до самого злого листка перелистан.

Природа плодовита, избыточно щедра, вся зернами набита, икринками черна. Как пущенная чаша по кругу — пей, пьяней! Как праздничное брашно на братчине людей. Она

Я несколько дней по центру столицы кружила… И вот на вокзале опять. Вижу усталые серые лица. Мучительно хочется спать. Вдоль стен вереницей – вповалку

Когда я потеряла тебя, я умерла, а надо было жить, и я научилась находить радость в простом: паук висел на паутинке, блестело крыло мухи,

Мне в детстве снились страхи, лес, ночь, разбойник, нож, а ноги как из ваты, догонит, не уйдешь. Я просыпалась с криком, не в силах

В жизни мы все артисты, где румянец, где румяна — не поймешь… Закружились листья, ветром ветреным пьяные. Не поймешь… Идешь по дорогам, только звезды

Умирает человек… Как мамонт вымерший, он уйдет в холодный, мерзлый грунт. В небе над туманными вершинами спутник пролетает, чертит круг… Как же победивший расстоянья,

Две руки, как два больших крыла, да любовь, прямую как стрела, устремленный в будущее взгляд, — ты сегодня все отдать мне рад. Говоришь, со

Схвачу руками голыми в объятья целый свет. Уткнусь скулою в полымя, а матери-то нет. Над бельмами разверстыми чернее воронья просторами безвестными кружится жизнь моя.

Хамелеоны, лицемеры, их термидоры, их брюмеры, премьеры, принятые меры, эксплуатированье веры наивных и несчастных масс… И нет на них чумы, холеры, чтобы от них

Принижать до голода, подавлять до шепота добываньем золота, превращеньем в робота. Страшная, несчастная — темнотой объятая… И за то ужасная выпала расплата.

Когда я, в мыслях о тебе, вдруг стану среди комнаты, забуду я, зачем пришла, — одно на свете помню: облокотился человек на холод подоконника…

Гляди, волчица волку зализывает раны, ребенка-человека выкормила брюхом… Мы вышли из природы, как пули из нагана, ляг, приложись к планете раковиной-ухом. Зерен созреванье, в

Если б в сущность мира вникла, может быть, сошла б с ума. Примирилась и привыкла, и даже нравится тюрьма.

Распластала крылья мать над цыплятами, верю, их не отнять коршуну проклятому! Мир тревогой поколеблен. Нам с тобой грозят войной. Как тебя спасти от неба,