Как ветер гонит в озими зеленой широкую лиловую волну, как молния пронзает свод студеный (а отблеск в речке мечется по дну), как откликается на
Стихотворения поэта Солнцев Роман Харисович
Ветер ломит лес березовый, роща старая скрипит. Сок в изломах пенно-розовый. Муравейник еще спит. Свиристели плоской тучею пролетели… гул во тьме… Я желал бы
Отец латыш, а мать еврейка, а в паспорте сверкает «рус». Вполне враждебная семейка – из Риги гонят в б. Союз. Стоит вагон, рассыпан груз.
Не удержался я от горьких слез, поцеловал конверт и – бросил в ящик… Ответа нет и нет. Стоял мороз. Наверно, мой конверт подвис, примерз?
Я б так хотел, чтоб все они вернулись, мои соседи – в новое село, с тех сталинских, краснознаменных улиц, где в окнах не у
И заметил человек, пребывавший век в тревоге, что просвечивает снег на изломе у дороги. В предвечерний теплый час тает, тает белый наст. Оседают этажи
В шевельнувшихся льдинах зеленых заскрипели – стоят корабли. Снег лиловый на северных склонах все не тает, мерцает вдали. Но уже продаются мимозы. Пахнут медом
На переходе, между двух лавин – рычащих пролетающих машин – на островке асфальта, в час дневной старушка поздоровалась со мной. Но кто же это?..
Темнеют небеса к полуночи… с востока все позже выбегает алый шар. Но все еще шуршит пред лодкою осока, и птицы с овцами толкутся у
Темной зимою и летом, синюю тучу подняв, катится грохот за лесом – это проходит состав. Что-то тяжелое тайно люди провозят опять. Было забрел я
Из ельника вышли к закату, из тьмы на огненный свет. Огонь был как по заказу. Здесь птицы… каких только нет… С опушки в лес
Никто не спасет никого. И каждый, как волк, обречен. Ни бабушкино колдовство, ни верность великая жен не даст ничего, ничего. Взрывается яблонный плод игрушкой
Вчера меня убить хотели на углу. Мне трудно говорить. Но все ж я вас люблю. Мою пробили дверь, ворвались в жизнь мою. Мне нелегко
Прилетела синица и спела торопливую песню свою. И за это короткое дело я крылатую гостью кормлю. Прилетел и задумчивый ворон, опустился на ржавый сучок.
Я встретил стрекозу – она средь краснотала, смотрела на грозу, сверкая, трепетала. Здесь ползала змея, свое лаская тело. Здесь муравьев семья, как солнышко, кишела.
Мне приснилась юная женщина, или даже девочка, я беру ее тонкие руки, кладу на бумагу и обвожу карандашиком пальчик за пальчиком – и теперь
Я до самой смерти тебя завоевываю, словно волк, завывая. Снег тебя обмотал, окружил заволокою – где ты там, моя золотая? Может, лишь на краю
Нам еще далеко до финала. В старом бархате красных кулис, что знаменами были сначала, мы столкнулись с тобой, обнялись. Где-то рядом, внизу, в темном
В холодный день, сырой, лиловый, на склоне северном, на левом, запахло лилией медовой, сказать по-русски – красодневом… Я перед ней устало рухнул, дышу, губами
Я встал на берегу. Мой голос тонет в громе. Вдоль берега шипит прибойная гряда. Свивает свиток свой мрачнеющее море, как ангел – небеса в