Носом кровь идет с утра. В голове туман. Много слушал я вчера красных слов… Обман. Но обманываться нам нравилось всегда? Кулаки прижав к ушам,
Стихотворения поэта Солнцев Роман Харисович
Часы висят над мастером часов – и все показывают разное время, как будто на выбор себя предлагают – какой час кто любит.
Вечерних сумерек растрава-синева… Когда значительно все то, что видишь, слышишь: во тьме мальчишка поднял ворот, словно сыщик, вороны носятся, качая дерева. Газета свежая магнитится
Ты душу устал выставлять напоказ. Отдав предпочтенье иронии, смеху, опять задыхаешься, как водолаз, которому шланг пережали сверху… А что над тобою? Что наверху? (Вода
Шел дождь. И я в окно глядел. Шел крупный, чистый, как из воску. Шел дождь Он медленно седел, как пальцы, мявшие известку… Дождь вдруг
А помнишь, мы клятвы давали в каком-то вонючем подвале? Фонариком тускло светили, три гильзы зажав как святыни, поднявши багряные флаги из мятой газетной бумаги…
С каким привычным наслажденьем мы страстным упивались пеньем, крутили диск не раз, не два, не понимая, повторяли записанные там, в Ла Скале, нам неизвестные
Из весеннего снега парного бабу снежную дети скатали, землю всю оголили вокруг… Ночь настала – и бледно-лилово освещая окрестные дали, ты явилась, нелепый мой
В снегу тропа глубокая была – со стороны смотреть: ползет безногий. А коль оступишься с такой дороги – падешь по шею. Ночью занесла метель
Приезжаю на родину – падаю, словно весь я чугун или медь. Наслаждаюсь травинкой помятою, пререкаюсь с собакой патлатою. Здесь такою все кажется правдою, словно
В сумерки, которые сомкнутся, а пока смещаются, летят… как гармонь, раздвинул их закат… В сумерки, которые сольются, а комар все песенку одну тянет в
«Кто не с нами, тот против нас!» Но ведь облако это – не с нами, и река, что сияет слоями, – в час вечерний
Что гонит в спину, что толкает с утра в пучину иль в огонь, который воет и алкает… Куда бегу, как старый конь? И для
Мы – мечтатели. Это скажу не в укор. Только, может быть, тихо склонившись в печали… Рассыпа’лся наш дом, разлетался наш двор, ну а мы
Страх прошиб. И сон прошел Как мне дальше жить на свете? Спят в вагоне бабки, дети, бьет по струнам комсомол. Синий жидкий свет в
Звериную шкуру я сбросил к чертям, из дерева выдолбил ялики. Я крикнул: – Быть на земле дворцам, как каплям росы на яблоке! Я строил.
Благодарю за то, что не убили. За то, что оболгали, говорю, за то, что в душу лезли – руки в мыле – и не
Мне зябко у чужой печи, мне хлеб чужой – что кирпичи, мне средь базара одиноко, мне в поле сумрачном тепло, мне в темном омуте
Словно сруб золотой от венца до венца. Или жаркие шпалы лежат… Пробегают глаза по строке до конца – и как будто обжегшись – назад!
С гороховых жарких полей отец приезжал запыленный. Брал ковш, выходил из сеней, водой обливался зеленой. И в погреб поесть уходил, хотел хоть немного озябнуть.